Противоположность между внутренним миром нашего не
посредственного самобытия и внешним миром предметного бытия, трагичес
кая зависимость первого от последнего и его внешнее бессилие перед нати
ском последнего, расколотость бытия на две разнородные части есть дейст
вительный факт, не допускающий отрицания. Ничто так не вредил
о и философской мысли, и религии, как бессильная, несостоятельная попытк
а отвергать этот факт или как-либо «затушевывать», «замазывать» его. Осн
овная, открывавшаяся нам онтологическая позиция антиномистическ
ого монодуализма заранее требует от нас признания правды дуализма
и в рассматриваемом теперь, наиболее существенном смысле этой установк
и. Но она требует также и усмотрения, что этот дуализм совместим с монизмо
м Ц требует искания и усмотрения единства в глубине самой эт
ой двойственности.
Частные проявления этого единства, некие симптомы его или указания на не
го, в сущности, так же непосредственно очевидны внимательному умозрению
, как и факт двойственности или расколотости бытия. Мы имеем в
различных формах опыт, безусловно противоречащий этому простому решен
ию нашего отчаяния. Сюда относится, прежде всего, уже чисто интеллектуал
ьное самосознание, поскольку оно идет достаточно глубоко. А именно, уже т
от факт, что мы сознаем эту трагическую двойственность, указу
ет на некое общее объемлющее ее единство. Ибо единство сознания,
в которое при этом восприемлется двойственность, которому она раск
рывается и становится явственной, уже само предполагает некое единство
самого бытия, отражением или соотносительной точкой которого оно являе
тся: единство нашего сознания само уже есть единая реальност
ь, вмещающая в себе оба мира; и ему, очевидно, соответствует единство
самого безусловного бытия Ц той реальности, в которой укоренено в
сякое сознание (ср. гл. III , 4). И не только сознание в его не
определенной общности, но и его рациональное самоосуществление в
познании свидетельствует о неком всеобъемлющем единстве бытия. Иб
о тот основоположный факт, что человеческая мысль способна «познавать»
бытие, т.е. идеально обладать им, иметь его «для себя», был бы немыслим без д
опущения сущностного сродства между человеческой субъективностью и ко
смической или предметной действительностью. Первичный, ни к чему иному д
алее не сводимый «свет», который возгорается в нас и освещает предметное
бытие, как-то должен соответствовать самому существу бытия, Ц иначе он н
е мог бы освещать его. Законы «разума» в каком-то смысле совпадают с закон
ами самого бытия, и было бы слишком легким и неправомерным разрешением э
той загадки по примеру Канта объявить это совпадение «иллюзией» Ц пола
гать, что истинное бытие, в качестве «вещи в себе», остается вне познания,
а познаваемый мир есть не что иное, как наше представление. Напротив, един
ственно непредвзятое воззрение должно состоять здесь в констатировани
и, что «свет» мысли, возгорающийся в познании, проистекает из самого быти
я; и если благодаря ему нам раскрывается расчленение самого бытия и отоб
ражается в расчлененной системе понятий нашего мышления, то это свидете
льствует о том, что наша субъективность внутренне «приспособлена» к стр
уктуре бытия, имеет с бытием некий общий корень. Поскольку философия ест
ь «теория знания» в единственно истинном и правомерном смысле этого сло
ва Ц именно онтология знания, раскрытие познавательного отношения как
некого сущего отношения между двумя соотносительными момен
тами реальности Ц субъектом и объектом, Ц убеждение во внутренней сопр
инадлежности этих двух моментов реальности навязывается ей само собой,
есть простое первичное констатирование. В факте знания, успешного созер
цания, видения бытия с неопровержимой, последней очевидност
ью открывается, что субъективность и объективность как-то согласованы м
ежду собой, «подходят» друг к другу и эта согласованность имеет своим по
следним корнем общность момента рациональности, «логоса».
Но столь же очевидно открывается и другой, соотносительный рацион
альности момент бытия в обеих этих частях бытия: именно момент ирр
ациональности. Мы нашли этот момент в стихии чистой непосредствен
ности непосредственного самобытия и усмотрели его сущностное сродство
с иррациональным элементом космического бытия; в откровении «ты», поско
льку «ты» открывается нам как нечто чуждое и враждебное, мы натолкнулись
на нечто жуткое, что ощущается сродным чуждости и жуткости для нас основ
ы предметного бытия; и в бытии «мы» мы просто встретились с космическим н
ачалом в самой стихии человеческой жизни. Хотя это начало испытывается н
ами как что-то чужое и враждебное, т.е. свидетельствует о проникающей все н
аше бытие двойственности, эта двойственность все же не совпадает с двойс
твенностью между «внутренним» и «внешним» миром, а перекрещивается с по
следней, что опять-таки дает нам почувствовать более глубокое единство о
боих миров. Иррациональность, образующая самое существо непосредствен
ного самобытия, нашей «жизни», определяет Ц наряду с рациональностью и
в неразрывной связи с последней Ц и существо «внешнего мира». Формы быт
ия потенциальности, свободы, становления, времени властвуют над обеими о
бластями или соучаствуют в них обеих, хотя в частностях проявляют себя р
азличным образом. Стоит нам только держать глаза открытыми, чтобы нам с п
редельной очевидностью стало явственным, что всякое бытие вообще окруж
ено атмосферой непонятного, иррационального и погружено в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208