п., но то же применимо и к пр
екрасному в музыке и поэзии.) Сводя это к понятиям, уясненным нами в первой
части нашего размышления, мы можем сказать, что в этом смысле прекрасное
есть Ц металогическое единство, поскольку оно дано наглядно
и усматривается созерцательно в чувственно данном его
составе или через него. И, быть может, всегда и всюду, где нам удается отреш
иться от привычной установки предметного истолкования реал
ьности, от непроизвольного видения в образах показателей предметной де
йствительности, распадающейся для нас тогда на отдельные вещи и качеств
а, выразимые в понятиях, и сосредоточиться на простом созерца
нии реальности в ее непосредственной конкретности, Ц везде
и всегда, когда нам удается, наподобие детей, без размышления жадно воспр
инимающих образы бытия, иметь чистый опыт реальности вне вся
кого умственного ее анализа, Ц мы воспринимаем реальность как прекрасн
ое. И подлинный художник обладает даром показать нам реальность именно в
этой ее наглядной непосредственности Ц и именно тем дать нам ощутить н
овизну, значительность Ц красоту Ц даже самого будничного,
прозаического, привычного и знакомого.
К этому присоединяется второй момент. Характер сплошного целостного, не
разложимого, всепронизывающего единства «прекрасного» (сближающий пре
красное с органическим единством) усиливается и становится особенно яв
ственным, когда он выражается во внутренней согласованности и соразмер
ности отдельных составных частей единства, когда единство испытываетс
я как некая гармония. Этот элемент гармонии придает прекрасн
ому некую внутреннюю законченность, некое спокойное самодовление и, тем
самым, некую внутреннюю абсолютную ценность. В силу этого момента Ц кот
орый, как уже указано, безусловно необходим во всяком художественном про
изведении, т.е. во всем прекрасном, что творится человеком именно с замысл
ом произвести впечатление прекрасного, Ц «прекрасное» как бы изъ
емлется из состава предметного мира (в котором нет самодовлеющей ч
асти, нет ничего законченного в себе, а все есть фрагмент, черпающий свою п
олноту из своей связи со всем другим, из своей зависимости от другого) и ст
ановится само в себе, независимо от всего остального, выразителем некого
последнего, глубочайшего, всепронизывающего исконного единства бытия.
В этом смысле адекватно описывает красоту (воплощенную в прекрасном жен
ском образе) Пушкин:
Все в ней гармония, вс
е диво,
Все выше мира и страстей.
Она
покоится стыдливо
В красе торжественной с
воей [iii]
Строфа из стихотворения «Красавица». Ср.: Франк С.Л . Р
елигиозность Пушкина. /Этюды о Пушкине. 8-е изд. Париж, 1987. С. 9 Ц 27.[iii] .
Оба указанных момента вместе взятые из
ъемлют прекрасное из предметного мира, освобождают его, с одной стороны,
от того характера частичности, неполноты, незавершенности и несовершен
ства, который присущ всему частному в составе предметного мира, и, с друго
й стороны, от характера грубой, слепой, внутренне неосмысленной фа
ктичности, с какой нам дано предметное бытие. «Прекрасное» станови
тся выразителем самодовлеющей ценности, самообоснованности бытия, его
собственной внутренней значительности и в этом смысле
«духовности» (ср. выше гл. VII ). Имманент
ное существо красотою состоит в том, что в ней мы непосредственно-нагляд
но воспринимаем и испытываем в самом наружном облаке бытия его абсолютн
ую ценность, его осмысленность и внутреннюю обоснованность. Поэто
му прекрасное есть непроблематичное, безвопросное бытие; во
прос «почему» или «зачем», т.е. «на каком основании?» (беря понятие основан
ия во всей его глубине), неуместен там, где внутренняя «обоснованность» и
мманентно раскрывается в самом явлении, уже заключена в нем самом.
Лишь другим выражением того же самого будет, если мы скажем, что прекрасн
ое выразительно. Все испытываемое как прекрасное не есть про
сто грубый, слепой факт, который не дает нам ничего, кроме себя
самого, и, непросветленный никакой высшей разумной необходимостью, ника
кой внутренней понятностью и осмысленностью, просто насильно и как бы на
гло и неправомерно навязывается нам, требует от нас своего признания, не
обладая сам никакой внутренней убедительностью и авторитетностью. Пре
красное есть, напротив, то, что «чарует», внутренне «пленяет» нас, что полу
чает от нас признание в силу своей внутренней убедительности и осмыслен
ности. В лице прекрасного мы внутренне примирены с бытием, пот
ому что оно раскрывает нам, имманентно неся в самом себе, последнюю глуби
ну, последнее, внутреннее самоочевидное, «прозрачное» для нас основание
бытия.
Если мы теперь спросим себя: что, собственно , выражает
прекрасное, что оно нам открывает, о чем оно нам говорит, то существен
но для природы прекрасного, что это «что» не может быть
выражено ни в каком понятии. Эстетически восприимчивый и умеющий д
ать себе отчет в эстетическом опыте читатель избавит нас от необходимос
ти опровергать нелепое, противоречащее самому существу эстетического
опыта мнение, будто прекрасное (напр., в художественном произведении) выр
ажает какую-нибудь выразимую в понятиях отвлеченную мысль, имеет какое-н
ибудь прозаически-словесно выразимое «содержание» (независимое, как та
ковое, от его художественной формы), дает нам какой-либо практически-поле
зный «принцип» или какое-нибудь «нравоучение». Напротив, то, что выражае
т прекрасное, есть просто сама реальность в ее отвлеченно-нев
ыразимой конкретности Ц в ее сущностной непостижимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208