С высоты четырех тысяч метров он вдруг разглядел какие-то проблески
среди темно-зеленых волн раскидистых деревьев. Камеры, медленно
перемещаясь, поймали в поле зрения блестящий объект: на экране появилась
крыша с расположенными на ней башенками. Затем показалась еще одна, еще и
еще - уже отчетливо была видна целая дюжина зданий. Это был город. Не
город-Бродяга, а настоящий, выросший на этой планете. Подобравшись ближе,
камеры передали более крупное изображение: город был обнесен стеной,
расположенной по внутренней границе лишенного всякой растительности
кольца. Зелень между башнями, судя по всему, являлась просто маскировкой.
Когда город-Бродяга достиг высоты трех тысяч метров, со стороны
планеты, словно перепуганные птицы, взлетела стая маленьких кораблей,
ощерившихся огненными перьями.
- Артиллеристы! - заорал Хэзлтон в микрофон. - Отправьте им несколько
посылок.
Амальфи отрицательно покачал головой, опуская город все ближе к
поверхности. Птицы с огненными хвостами крутились вокруг, сплетая
причудливый орнамент из струек дыма. Глядя на них, Амальфи вспомнил
когда-то давно виденную им незабываемую картину - брачный танец пчел,
сопровождаемый мерным ровным жужжанием. Земных птиц и пчел Амальфи не
приходилось видеть, наверно, уже добрую тысячу лет. Тем не менее, в
сопровождающем их ощерившимся копьями кортеже он интуитивно почувствовал
какое-то сходство с ритуальными церемониями из жизни этих милых существ.
Он аккуратно вел город-Бродягу к его новой стоянке неподалеку от
затерявшегося в джунглях поселения аборигенов, ненадолго зависая над
верхушками гигантских растений. Затем, вместо того, чтобы, словно косой,
выкосить мезотронными ружьями посадочную площадку, Амальфи произвел
поляризацию экрана спиндиззи.
Основание города-Бродяги и верхушки городских зданий погрузились в
темноту. Что произошло с гигантскими папоротниками и хвощами, разглядеть
было невозможно. Очевидно, все они за какую-то долю секунды превратились в
единый спрессованный пласт. Те, что находились чуть подальше, за чертой
опустившегося города, не устояв перед разыгравшейся бурей, сбросили листья
и разваливались на части. Еще дальше находившийся внутри огромного круга и
залитый солнцем лес наклонился в противоположную от города сторону,
сотрясаясь под ударами грома.
К несчастью, спиндиззи на Двадцать третьей улице взорвался, не
выдержав огромного напряжения последней минуты посадки, и оставшиеся сто
пятьдесят метров город находился практически в состоянии свободного
падения. Удар о поверхность планеты оказался значительно сильнее, чем мог
предполагать Амальфи. Хэзлтон, вцепившись в подлокотники кресла,
дожидался, пока башня перестанет раскачиваться, а когда все успокоилось,
принялся вытирать платком кровоточащий нос.
- Довольно драматичное приземление, - пошутил он. - Пожалуй, стоит
починить спиндиззи, так - на всякий случай. Босс, еще немного - и этот
двигатель совсем сдохнет.
Амальфи решительным жестом выключил устройство управления.
- Если эти бандиты здесь появятся, - сказал он, - мне кажется, им
будет не так просто доказать свое могущество. Ладно, Марк, принимайся за
дело.

Мэр протиснул свое грузное, напоминающее бочонок, тело в кабину лифта
и, преодолевая фрикционное поле, заскользил вниз, на улицу. Такой способ
передвижения он считал гораздо более быстрым и удобным, чем автоматические
эскалаторы или скольжение по стенам зданий, когда в качестве тормозного
башмака приходится использовать собственный лоб. Спустившись на улицу, он
отметил про себя, что башня управления буквально сияет, освещенная яркими
и горячими лучами солнца.
- Городской Центр, - подумал Амальфи, - наверняка светится сейчас
точно так же, и девиз города отчетливо виден во всей своей медной красе.
Ему оставалось только надеяться, что никто из местных жителей не сможет
прочитать этот девиз. Это могло бы принизить грандиозный эффект, которого
они добились столь впечатляющим приземлением. Неожиданно Амальфи уловил,
что непонятная речь, которая звучала в его наушниках во время посадки,
накатывается со всех сторон. Спокойные будничные лица жителей
города-Бродяги, обращенные в конец Авеню, постепенно приобретали
удивленное выражение, смешанное с веселостью и безотчетной печалью.
Амальфи повернулся. К нему направлялась странная процессия: группа детей,
одетых в невероятные полосатые, красные с белым, одежды. Амальфи вспомнил,
что однажды ему приходилось видеть древние мумии, облаченные в нечто
подобное. Полосатая ткань покрывала плечи и грудь детей и ниспадала ниже
пояса. На ногах - лоскуты многоцветной материи, вроде шелка, которые
трепетали при каждом движении. Сделав очередной шаг, дети склонялись в
низком поклоне, вытягивая в стороны руки и принимались махать ими, словно
порхающие бабочки. При этом они безостановочно крутили головой, будто
перекидывая ее с одного плеча на другое, и двигали ногами, переступая с
носка на пятку и раскачиваясь. В такт их движениям мерно постукивали
браслеты из сухих стручков; они охватывали детские запястья и голые
лодыжки. Шествие сопровождалось мелодичным, словно журчание ручейка,
пением. При виде этой странной процессии Амальфи удивился: почему Отцы
Города так озадачены происхождением языка этой планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101