- Вы полагаете, что сможете вырвать у нас техническую информацию
силой? - спросил Амальфи.
- Конечно, - ответил гигант, злобно сверкая глазами. - В этом деле у
нас богатый опыт.

Кэррел, протеже Хэзлтона, оказался очень хорошим лектором и
чувствовал себя весьма уверенно в окружении варварского великолепия зала
совещаний Маркграфа. К тому же здесь была прекрасная акустика. Он развесил
схемы, прикрепив их к занавесям, пристроил доску на подлокотники огромного
кресла, в котором, видимо, обычно восседал Маркграф. Рука выводила четкие
символы, резко скрипел мел под сводами просторного помещения. Маркграф
ушел раньше. Его терпения не хватило и на пять минут доклада. Граф Нандор
пока еще держался. На лице его было написано страдание человека, которого
принуждают заниматься какой-то грязной работой. Подобный вид имели и
остальные четверо или пятеро вельмож. Трое из них без умолку болтали,
отпуская приглушенные смешки, а то и прерывая рассказ Кэррела хриплым
смехом. Еще несколько человек, разодетые словно павлины, видимо, занимали
более низкое положение в иерархии Хрунтана. Они сидели молча, внимательно
слушали, насупившись, и напоминали вдохновенных актеров, изображающих
глубокомыслие.
"Этого достаточно, чтобы уяснить аналогию между энергией связи в
атомах и молекулах, - размеренно говорил Кэррел. - Гамильтонианцы, - он
заметил, что это слово раздражает высокопарных слушателей, и частенько
вставлял его, - гамильтонианцы показали, что энергия внутренней связи не
только обуславливает такие явления как сцепление, прилипание и трение, но
также подчиняется таким взаимосвязям, которые адекватны свойствам
валентности".
Изображение внимательности со стороны вельмож напоминало глупый фарс.
"Явление молярной валентности, как метко назвали его гамильтонианцы,
усиливается благодаря возникновению фрикционных полей, которые они
научились использовать аналогично тому, как применяется эффект ионизации.
Внешние слои молекул двух прилегающих друг к другу поверхностей в этом
поле приходят в состояние динамического равновесия. Молекулы непрерывно и
быстро перемещаются, не нарушая статус-кво. Между двумя грубыми,
необработанными поверхностями как бы образуется идеально ровная плоскость.
Очевидно, что подобное равновесное состояние ни в коем случае не устраняет
действия упомянутых сил связывания, и что трение до некоторой степени
сохраняется. Однако, величина силы сопротивления составляет не более
десятой части от той, которую можно достичь даже в самых совершенных
системах простой смазки".
Вельможи дружно закивали. Амальфи больше не обращал на них внимания:
его волновала реакция технических специалистов Хрунтана. Их была ровно
дюжина. Маркграф, видимо, был сильно привержен к этому числу. Четверо из
них казались робкими и застенчивыми. Они были явно напуганы и относились к
Кэррелу с нескрываемым уважением. Они честно записывали каждое
произнесенное слово, не пропуская даже шуток по поводу гамильтонианцев,
которые Кэррел довольно часто позволял себе.
Остальные, за исключением одного, были хорошо одеты и сидели с
каменными лицами, не обращая внимания на вельмож. Никаких записей они не
вели. Люди этого типа всегда составляли часть любого варварского общества:
ученые-руководители, директора, абсолютно преданные режиму, совершенно
уверенные, что успех зависит только от них, и уже зараженные
аристократическим вирусом; всю грязную работу по проведению сложных
лабораторных экспериментов они обычно сваливают на подчиненных.
Несомненно, некоторые из них своими высокими постами были обязаны умению
плести интриги не в меньшей степени, чем своим способностям к научной
деятельности.
Однако, один человек резко выделялся среди остальных. Он был высок
ростом и худощав, редковолос. Лицо его, когда он слушал Кэррела, светилось
неподдельным воодушевлением. Амальфи хорошо знал этот тип людей - цепкий,
живой ум, абсолютное безразличие к политике. Таких людей совершенно не
волнует, кто стоит у власти, лишь бы у них было необходимое научное
оборудование и свобода действий. Правящий режим обычно терпел подобных
чудаков, извлекая выгоды из их продуктивной работы и постоянно держа их
под подозрением. Амальфи не сомневался, что только этот человек способен
по сказанному Кэррелом догадаться, о чем тот умолчал.
- Есть какие-нибудь вопросы? - спросил Кэррел.
Специалисты задали ему несколько вопросов. В основном они были
недостаточно четкими, чувствовалось, что поняли слушатели очень мало, "как
вы делаете это, как подсоединяете то?" Проницательный человек вряд ли бы
позволил ввести себя в заблуждение подобным образом. Кэррел подробно
отвечал. Группа начальников с каменными лицами покинула помещение. За ними
последовали вельможи - они просидели ровно столько, сколько было нужно,
чтобы не выдать своей некомпетентности. Ученый, а Амальфи ни секунды не
сомневался, что человек этот был высококлассным ученым, - остался и
вступил с Кэррелом в жаркий спор по поводу его математических выкладок.
Он, совершенно естественно и не допуская, что может быть как-то иначе,
держался с Кэррелом на равных. Видя, что Кэррел порой попадает в
затруднение, Амальфи отозвал его в угол.
Задумчиво почесывая нос, ученый ушел, пряча в карман листок, на
котором в ходе доклада сделал несколько пометок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101