хорошо сохранившийся
бетонный приступок с двумя ведущими на него ступеньками.
Дав многоножке немного отойти, правитель поднялся по ним и присел на
корточки. Под ближними кустами еще можно было угадать крупные
прямоугольники плит - все, что осталось от обвалившегося здания. Однако
в одном месте заросли не забирались на руины, а заметно проседали вниз,
причем земли под ними не просматривалось. Наоборот, мерещилась между
растянутыми в стороны корнями неестественная чернота.
Найл ткнул туда копьем - в древко мгновенно впилось несколько
колючек, - и острие ушло вглубь, не встретив ни малейшего сопротивления.
- Так я и знал...
Правитель снял тунику и набросил ее на обреченный куст. Ткань тут же
начала нервно дергаться и подпрыгивать, быстро ощетинившись острыми
шипами. Тем временем Найл вытянул мачете и принялся деловито подрубать
корни. Вскоре куст провалился, и стали видны уходящие вниз ступеньки.
- Отлично...
Правитель отложил мачете, копьем подцепил и вывернул наружу куст.
Потом прижал центральный то ли ствол, то ли клубень ногой и быстро
срубил у самого основания ветви - они продолжали биться, подпрыгивая на
сером бетоне, но опасности уже не представляли. Найл повыдергивал их из
туники, смел ногами в сторону и оделся. Он совсем уже собрался было
спуститься в подвал, когда из темноты выступили длинные зубастые
челюсти. Найл попятился. Снизу, настороженно покачивая усиками, выползла
крупная, черная с синеватым отливом жужелица.
- Я понял, это твой дом, - громко сообщил правитель. - Виноват,
ухожу, никакого зла никому не желаю...
Не будь у скорпионов яда, самыми опасными обитателями планеты стали
бы именно жужелицы. Хотя они и не умели летать, но бегали куда быстрее
пауков-верблюдов, отличались развитым умом и имели длинные, ребристые,
смыкавшиеся наподобие ножниц мощные челюсти. Однажды Найл собственными
глазами видел, как жужелица перекусила пополам жука-навозника в полтора
раза больше себя ростом. Людей спасало лишь то, что на двуногих жужелицы
почему-то не охотились. Впрочем, как говаривал дед, если они на кого и
нападали, то рассказать об этом наверняка было уже некому.
- Все хорошо, я уже ухожу, - успокаивающе приговаривал Найл, но
обиженная вторжением жужелица неумолимо выбиралась на свет. Ее красные
глаза выглядели на этот раз особенно устрашающе. - Не волнуйся,
черненькая, я хороший...
Убегать от жужелицы все равно бесполезно, и правитель громко
успокаивал хищницу, очень рассчитывая на то, что трогать человека она
все-таки не станет.
- Да и несъедобный я, тощий, костлявый...
Жужелица раздвинула челюсти, и Найл прыгнул.
За свою жизнь ему довелось видеть десятки поединков между жуками. Все
они - и жуки-рогачи, и жуки-кустоеды, и жуки-носачи, и жуки-волосатики -
дрались одинаково. Встретившись, соперники сперва долго раскачивались,
стоя друг против друга и грозно шевеля усами. Если никто не убегал, то
по какому-то общему посылу они широко раздвигали челюсти и бросались в
атаку, норовя обхватить врага поперек туловища и бросить на спину. Когда
это удавалось, то победитель гордо удалялся, а побежденный оставался
помахивать в воздухе лапками и бессильно крутить головой. Такой жук
являлся легкой добычей, и люди уже неоднократно отъедались серым
жестковатым мясом, добив ослабевшего в схватке бедолагу и разведя костер
прямо под ним, плотно обкладывая жесткий панцирь смолистыми креозотовыми
ветками.
Жужелицы вели себя точно так же, с тою лишь разницей, что их мощные
челюсти не бросали добычу на землю, а просто рассекали пополам. Уйти от
ее атаки казалось невозможным, но раздвинутые перед броском челюсти Найл
видел так часто, что сейчас прыгнул даже прежде, чем успел осознать, что
делает.
Хищница проскочила шагов на двадцать и остановилась, изумленно шевеля
длинными суставчатыми усами. Была она старой, умудренной опытом,
привычной к схваткам, но прыгающих жуков еще не встречала.
Найл затаил дыхание. В таких случаях бежать - самоубийство. А так,
может, и обойдется. Оглядываться жуки не умеют, смотреть привыкли только
вперед.
Но жужелица оказалась умнее, чем хотелось бы, - она развернулась.
- Тебе же хуже будет, - честно предупредил правитель. - Я ведь тебе
не долготелка безмозглая, я и наказать могу.
Жужелица увещеваниям не вняла, широко раздвинула челюсти и рванула
вперед. Найл до последнего момента стоял на месте, опершись на копье, а
потом просто сильно оттолкнулся, перенеся весь вес на древко, и как бы
завис на высоте полутора метров. Хищница опять промчалась под ним, с
громким треском врезалась в кустарник и под частый стук колючек стала
неуклюже разворачиваться. Впрочем, повредить ее толстые глянцевые
покровы шипам было не под силу.
Пользуясь передышкой, Найл спокойно вошел в контакт с ее сознанием,
порадовался царящему в голове недоумению, взглянул на себя со стороны -
а ведь совсем не худенький, отъелся на свежем воздухе - и внес маленькие
коррективы. Точнее, правитель зафиксировал в сознании жужелицы свое
положение, а на самом деле отошел в сторонку.
Черное, сверкающее в солнечных лучах тело пронеслось мимо,
разогналось до совершенно немыслимой скорости и... злобно вцепилось в
заднюю голову многоножки. Длинные острые челюсти пробили толстую кожу,
брызнула зеленоватая жижа, но тут жвалы многоножки сомкнулись на груди
хищницы, послышался мокрый хруст - и изуродованное тело отлетело в
сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120