После этой горькой отповеди настроение у правителя надолго
испортилось, он не стал делать, как хотел, двухдневного отдыха и утром
повел путников дальше.
Очередная речушка уже достигала шагов десяти в ширину и была больше
чем по грудь глубиной. Проблема. Если переносить смертоносцев на руках,
то придется держать их над головами - тяжело и неудобно, а сооружать из
подручных средств плотик - долго.
Пока правитель ломал над задачей голову, выше по течению Симеон
разглядел светлую паутинку, протянувшуюся меж двумя стоящими на разных
берегах толстыми дубами, тронул Найла за плечо и показал в ту сторону.
- Ну и что? - не понял правитель.
- Так ведь смертоносцам вполне достаточно, - пояснил медик,
попробовал воду ногой, поежился: - Холодная. Сам бы по паутине
перебрался.
Над следующим ручьем серебристую нить начали высматривать сразу, как
только подошли, и обнаружили их добрый десяток.
Днем Найл разрешил-таки сделать привал и пообедать - спешить все
равно некуда. Подкрепившись пойманными тут же гусеницами, путники
тронулись дальше и вскоре наткнулись на тропинку. Виляя между алыми от
множества ягод кустами, узкая, хорошо утоптанная темно-серая дорожка
вела в сторону горного склона. Лезть на скалы никто не собирался,
поэтому путешественники двинулись по ней в обратном направлении.
Тропа держалась открытых мест, сворачивая с поляны на поляну и далеко
огибая рощицы. Несколько текущих почти вплотную друг к другу ручейков
она перемахнула по длинному узкому мостику из трех связанных вместе
стволов, сбежала в низинку, попет ля ла между древних дубов и, наконец,
вывела во двор ухоженной фермы.
Здесь стояли дом и два сарайчика, где кто-то сыто попискивал, а
напротив, подвязанная к высокому плетню, росла виноградная лоза. Немного
дальше, за домами, виднелись кроны персиковых деревьев. Хозяева
отсутствовали. Видимо, трудились в поле.
Тропинка во дворе заканчивалась, и дальше вела достаточно широкая -
как раз для повозки - дорога. Справа и слева сменялись возделанные поля,
сады, виноградники и чистенькие, словно мушиный глаз, рощи. Выходящие к
самой дороге дворы большей частью пустовали, но на полях иногда
удавалось заметить вдалеке работающих людей.
Неожиданно из вытянувшейся вдоль дороги рощи выскочил и растерянно
заметался уже немолодой, плечистый мужчина с каменным топором.
Насторожившийся Найл прикоснулся к его сознанию, почувствовал, как
дровосек мысленно сравнивает себя, крепкого, упитанного и красивого, с
усталыми путниками...
Дровосек упал перед одним из смертоносцев на колени, с надеждой
спросил:
- Повелители не голодны? Может, вы желаете нас покушать? У меня есть
семья, все чистые, здоровые.
Пауки растерялись и поспешили пробежать мимо странного человека.
Оставленный без ответа, дровосек чуть не заплакал от бессилия. Он был
искренен.
Сумасшедший или нет, человек этот был безопасен. Найл оборвал контакт
и поспешил в голову колонны.
Вскоре рядом с дорогой встретилась большая группа вскапывающих поле
земледельцев. Они тоже побросали работу и с восторженным трепетом в душе
выстроились вдоль обочины. Как чувствовал правитель, всем им хотелось
приобщиться к высшим существам, но что все это значит, понять не
удавалось.
И так раз за разом. В Провинции, завидев смертоносца, люди не
испытывали леденящего ужаса, как было это в городе; не замирали,
стекленея взглядом; не старались скрыться от возможного гнева
восьмилапых властелинов. Нет, здесь они трепетали в восторженном
ожидании, стремились подойти как можно ближе, ощутить на себе взгляд,
продемонстрировать свою красоту, упитанность, объемность. Может, они
искренне любили смертоносцев, но было в этом и нечто
завораживающе-пугающее.
- Ты заметил, Найл? - Громкий вопрос Симеона заставил правителя
вздрогнуть от неожиданности.
- Что?
- Ни рядом с домами, ни у людей нет ни единого железного предмета.
Каменные мотыги, каменные топоры, каменные скребки.
- Ну и что? Я сам до четырнадцати лет рос в семье, где не знали
металла.
- Как же они живут?
- Очень хорошо, - пожал плечами Найл. - Смею тебя уверить, свалить
пальму каменным топором можно вдвое быстрее, чем железным.
- Если это так, - засомневался медик, - то почему наши предки
заменили каменные орудия труда на металл?
Найл вздохнул. Затеянный Симеоном разговор навевал воспоминания о
доме, о пещере с прикрытым шкурой бурой гусеницы каменным ложем; об
отце, сидящем вечерами перед входом с костяной давилкой и кремнем в
руках; о деде, рассказывающем о своем побеге на воздушном шаре; о
кормящей сестренку матери...
- Понимаешь, Симеон, - негромко объяснил правитель, - каменный топор
тоже ведь тупится, его кромка выщербляется. У металлического достаточно
заточить самый край, а каменному приходится отслаивать пластину от
самого обуха. Две-три заточки, и он уже ни на что не годен. А взять
копье? Если ты промахнулся и попал не в многоножку, а в какой-нибудь
булыжник, то металл выдержит, только затупится, а каменный наконечник
может расколоться. Впрочем, это все ерунда. Наконечник из кремня всегда
крепче и острее железного. Но вот если ты хочешь сделать длинный нож, то
это все, безнадежно. Из металла ты можешь выковать вещь длинную и
плоскую, круглую или завитую в спираль, а с камнем ты всегда ограничен
размерами найденного кремня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120