— За час выкуривает пачку.—Он круто развернулся и вышел из кабинета.
Начальник колонии вышел из-за стола, прошелся вдоль кабинета — от стены до стены. Он оставался в растерянности: с одной стороны, старший лейтенант совершил серьезный проступок, с другой — именно он в чем-то поможет сейчас приехавшим товарищам из угрозыска. В чем же? Что натворил Бердыев? Он ходил из угла в угол, думая, какое ему принять решение, а Хаиткулы, понимая, как задело капитана это происшествие, проникся к нему симпатией. Хаиткулы видел его насквозь — исполнительный служака, преданный делу и ненавидящий малейшее нарушение устава или инструкции. Он представил,, как нелегок был путь капитана по служебной лестнице вверх, как боялся он ошибок. Хаиткулы смотрел на него с сочувствием.
— Товарищ капитан,— Хаиткулы старался говорить как можно мягче,— вы нам уже помогли и поможете еще больше, если пригласите сюда Бердыева.
Капитан подошел к двери, приказал дежурному привести Бердыева. Потом посмотрел на Хаиткулы:
— Говорите прямо: большая беда? Надеюсь, не мокрое дело?
— Мокрое.
— Та-а-ак... как раз этого мне не хватало! А ведь мужик он вроде неплохой.
— Подозреваются другие... Но, как мы сказали, есть улики и против него, надо проверить...— Хаиткулы говорил так, чтобы начальник колонии успокоился.
Мамедмурат Бердыев на вопрос незнакомого майора: «Был ли он недавно у себя дома?», возмутился:
— Клевещете, гражданин майор! Клевещете на честного человека! Я отсюда собираюсь выйти перевоспитанным. Третий год хожу в вечернюю школу, учусь на четверки. На аккордеоне тоже выучился, в, самодеятельность хожу. Раньше только в цехе потел, а вот теперь и начальника на машине стал подвозить... Полгода мне осталось, гражданин майор, не топите!
Начальник колонии хотя и смотрел на него исподлобья, не придавая большого значения его словам, но пару раз кивнул: «Так и есть... Разные специальности освоил. Может встать на правильный путь, может и досрочно выйти».
Хаиткулы. достаточно было первых же слов Бердыева,, чтобы составить о нем представление — плохонький актер.
— Отлично, Мамедмурат, что вы взялись за ум. Желание исправиться — самое важное качество для осужденного. Но дорога перед вами трудная. Если в душе своей оставите хоть капельку лжи, опять потеряете направление. Будет жаль, если это случится... У вас же хорошая специальность, жена, мать, двор свой...
Бердыев насторожился: «Не зря говорит гражданин майор. Раскинул сеть...» Он не знал, что ответить Хаиткулы, жалобно простонал:
— Не трогайте мою семью.
— Мамедмурат, я не терплю двуличия, поэтому скажу правду: ваша жена оказалась в сложном положении после того, как вы побывали у нее...
Бердыеву как будто подсекли голову: с закрытыми глазами она упала на его правое плечо. Талхат протянул руку к графину, но Хаиткулы остановил его:
— Талхат, не беспокойся попусту. Он все слышит и, думаю, все видит.
Начальник колонии тоже не усидел на месте, встал, оперся обеими руками о стол. После слов Хаиткулы снова опустил свое грузное тело, вздохнул, спросил:
— Вы что... знали его? — Он вытер пот со лба.
— Нет, к счастью, вижу в первый раз. Но узнал сразу,как вошел. Это один из фокусов, которые такие, как он, умеют нам доказывать... Ну что, Мамедмурат?
Бердыев как ни в чем не бывало поднял голову:
— Не трогайте жену...
— Если бы после вашего посещения дома под вашими окнами не убили человека, я не стал бы знакомиться ни с вами, ни с вашей женой.
Услыхав это, Бердыев выпрямился на стуле, округлил глаза. Зрачки остановились, расширились, лицо посерело, дыхание остановилось. Никаких признаков жизни: не человек, а призрак... Начальник колонии умоляюще смотрел на майора, а тот терпеливо ждал.
Ждать пришлось бы долго, и он решил прервать комедию:
— Мамедмурат, вы, кажется, меня не поняли? Вашу жену ле обвиняют в, убийстве...— Едва он сказал это, как у притворщика зашевелились веки. Хаиткулы продолжал: — Когда мы пришли к ней, в доме пахло дымом, под кроватью нашли пепельницу, полную окурков. Ваша жена до сих пор скрывает от нас, откуда появились окурки, кто курил. До сих пор молчит. Если бы рассказала все, как было, мы бы ее давным-давно оставили в покое. Заставила нас помучиться... Но мы сличили ваши отпечатки пальцев с теми, что остались на окурках. Это вы курили, зачем вам отпираться?
Мамедмурат, забился в истерике. На этот раз он не притворялся.
— Гражданин майор, что же вы сразу не сказали? Значит, с ней все в порядке? Был я дома, был... Ну виноват! — Он плакал навзрыд.
Хаиткулы и Талхат торопились вернуться в город. Майор был уверен, что сегодня вернется Бекназар. Кроме того, надо было отдать распоряжение о приостановке допросов Берды-евой и доктора.
ЧАРДЖОУ
— Товарищ майор, операция прошла успешно! — Бекназар вбежал в кабинет Хаиткулы.
Сюда сразу же стали заглядывать другие инспекторы, рассматривая его так, как будто он приехал не с задания, а с курорта.
Хаиткулы сразу понял, что Бекназар приехал на работу, лишь заглянув домой.
— Ты хотя бы дома чаю выпил... Бросил чемодан через порог — и сюда? Говори честно.
— Не беда, товарищ майор! У меня много новостей, отчитаюсь и поеду домой.
Он обстоятельно рассказал Хаиткулы обо всем, что касалось Ханум и Мегерема. Когда кончил, Хаиткулы спросил:
— Это всё?
— Так точно, товарищ майор.
Хаиткулы выдвинул ящик стола, вытащил из него моток телеграфных лент, протянул Бекназару:
— А это что?
По первым же словам на ленте Бекназар понял, что его начальнику известно то, о чем он умолчал в докладе,— о ранении в Цумаде и о больнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85