Чтобы определить, когда была открыта бутылка и выпита водка, когда курились папиросы, на это нам не надо много времени. Найдем и пившего, и курившего. Вот тогда-то гарантировать, что имя этого человека останется между мной и вами, я не смогу... Если же скажете сейчас, кто курил и кто пил, чей носовой платок под подушкой, то... даю вам слово...
Женщина перестала плакать:
— Честное слово, тот, кто приходил сюда, не имеет никакого отношения к случившемуся. Поверьте мне, совсем никакого. Пусть меня накажет аллах, если я говорю ложь. Пришел он поздно вечером. Примерно около десяти... А после того, как за окном все стихло... ну, когда машина умчалась, ушел. Сказал: «Нас хоть пусть не впутывают в это дело». Разрази меня аллах, еели вру.
— Он хромой? — Талхат склонился к женщине, чтобы лучше слышать ее.
— На кой ляд мне сдался хромой! — Глаза ее округлились, но, сразу же поняв, что сказала лишнее, снова изобразила на лице страдание.— Он тихий человек. Ничего не видел, как и мы, шум слышал, и все. Пусть аллах меня накажет...
— Его фамилия? Адрес? Место работы? — Хаиткулы встал, направился к двери. — Если он не виноват, ни один волос с его головы не упадет.
— 3-з-з-а-акройте дверь,— молодуха была готова снова зарыдать,— пусть свекровь не слышит. Если узнает, ее сын с меня семь шкур снимет и каждую саманом1 набьет!
Хаиткулы, попросив Талхата тщательно записать все, что сообщит женщина, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Вокруг следов, оставленных колесами ночной машины, суетились его коллеги. Не успел Хаиткулы расспросить их, как появился Талхат:
— Товарищ капитан, все в порядке! Марыйская, дом номер... Врач он!
— Едем.
Дежурная машина выехала на одну из периферийных магистралей, проскочила железнодорожный мост, свернула направо и помчалась по Марыйской улице.
Подъехав к дому, Хаиткулы стукнул в калитку, она сразу же открылась.
Стоявший в ночной пижаме человек, увидев милицейскую машину, побледнел, произнес скороговоркой:
— Так и знал... Знал, что приедете. Только вы на меня зря время потратите, это же я предупредил сторожа. Всё! Больше ничего не знаю.
Хаиткулы, выслушав его, сказал:
— Оденьтесь, пожалуйста, так, как вы были одеты вчера поздно вечером, и обувь ту же наденьте...
Мужчина пошел в дом; работники милиции, глядя ему вслед, так и не поняли, хромает он или нет. Он быстро вернулся, и Хаиткулы убедился, что он был в тех же галошах, в каких шел по снегу от дома, в котором жили две одинокие женщины.
Машина тронулась. Когда переехали мост, а потом очутились на перекрестке улиц Пушкина и Карла Маркса, шо-
фер вопросительно посмотрел на Хаиткулы. Если ехать в милицию, то перед перекрестком надо свернуть налево. Хаиткулы сказал: «Прямо».
Через десять минут они снова были возле злополучного домика.Приободрившийся было в машине врач — работники милиции вели себя безукоризненно вежливо, — увидев теперь еще больше этих суровых людей в серых фуражках, снова, что называется, скис.
— Свой след узнаете?
Ему показали на четыре нитки следов, ведущие к складам.Врач секунду помедлил, потом показал:
— Эти мои.
Хаиткулы. тут же включил магнитофон, который по его просьбе привез Нокеров, поднес микрофон поближе к губам доктора:
— Повторите, какой след из этих четырех ваш? Какой по счету?
— Крайний... справа.
— Объясните, почему правая нога оставила такие вмятины? Вы хромаете?
— Нет.
— Нет? Тогда сравните те следы и эти, — Хаиткулы указал на свежие отпечатки галош доктора на снегу.
Тот ничего не ответил. Карэн Карапетян подошел к Хаиткулы, положил ему что-то в карман. Потом направил аппарат на доктора, щелкнул затвором, сфотографировал и свежие его следы. Спросил Хаиткулы, не нужен ли сейчас, и, предупредив, где будет, исчез.
Допрос пошел по обычному в таких случаях руслу: подозреваемый отмалчивается, допрашивающий уговаривает его.
— Доктор, ваше поведение мне не нравится. Своим молчанием вы можете. только усугубить вину, пора бы это понять. Здесь на ваших глазах произошло преступление. Вы обязаны рассказать нам. все, что видели. Вашему положению сейчас я бы не позавидовал. Откровенность вам только на руку...
Доктор молчал.
Хаиткулы сунул руку в карман, вынул фотографию, которую положил Карапетян,— снимок лица убитого подростка.
— Учтите, доктор, что вы были на месте преступления... и весь этот разговор не беседа за дастарханом, а вполне официальная беседа представителей органов внутренних дел с подозреваемым человеком. Вы не должны молчать... В какое время вы сюда приехали? - Кажется, в десять.
— А без «кажется».?
— Вчера вечером в десять. -До того как оказаться здесь, где вы были?
— Дома.
— На чем сюда приехали?
— На такси.
— Где взяли такси?
— У дома.
— Сколько было на счетчике, когда приехали сюда?
— Зачем это вам?
— Отвечайте на вопрос, доктор!
— Рубль... Нет... три!
— А все-таки — рубль или три? — Не разглядел, сколько набило.
— Сколько дали шоферу?
— Кажется, трояк... В темноте не отличишь рубля от пятерки.
— Шофера, который вас вез, узнаете?
— Темно, было, да я и не запоминаю лиц.
— Человека на этом снимке узнаёте? — Хаиткулы показал фотографию убитого.
— Нет.
— Домой вчера когда вернулись?
— В шесть.
— Куда пошли после работы?
— Домой.
— Как добирались?
— Автобусом.
— С кем?
— Как с кем? Один...
— Можете назвать, кто вас видел, в автобусе? Может кто-то подтвердить, что вы ехали в автобусе домой?
— Нет, никого знакомых не было.
— Эта молодая особа знала, когда вы придете к ней?
— Зачем.вам это. знать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85