Попросили не запирать дверь...
— Только очень близкие родственники могут просить об этом женщину. Просто знакомых ночевать она не пустит. А дальних родственников у нее не было.
— Муж у нее был?
— Был.
— Где он тогда находился?
— В колонии.
— В какой?
— В Магаданской области.
— Да-а, я понимаю ваше положение, товарищ полковник, неудачи, конечно, не помогают следствию.
— Нет, майор, нам помешали успехи, а не неудачи, как ты сказал.
— Разве успехи могут повредить?
— Да. Могут привести к ошибкам.
— Первый раз узнаю об этом.
— Вот и знай. У нас так и получилось... Если успехи собьют тебя с правильного пути, то, оказывается, вернуться на него очень нелегко... У дверей мы нашли каблук от мужского ботинка. Выяснили: от ботинка одного пьянчужки, не раз судимого, а тогда пропивавшего все, что можно было,.— и свое, и чужое. Когда деньги кончались, ходил по дворам и клянчил старье или милостыню. В тот день он заходил к этой женщине, просил пятерку. Она отказала, и люди слышали, как он пригрозил: «Я тебе покажу за это!»
Бедняга, он не ночевал в ту ночь дома. Отпирался, говорил, что не его каблук, что не помнит, где был ночью... Вмешался Ашхабад, и дело вернули из суда.
— Пьяница сумел оправдаться?
— Мы его оправдали. Каблук он оторвал, зацепившись за порог дома. Разозлился, поднял его и швырнул... Тот и улетел к ее дверям.. С трудом все это удалось подтвердить, он же никогда трезвым не бывал, ничего не помнил — где бродит, где ночует. Ту ночь провел в овраге за железной дорогой... Если я тебе надоел этой историей, извини. Этот случай тебе уже не пригодится. Теперь у меня к тебе несколько вопросов...
...Домой Хаиткулы вернулся поздно. Он нисколько не жалел, что ветеран отнял у него свободный вечер. Он был убежден, что не скоро забудет сегодняшнюю встречу... может быть, никогда. Перед ним предстал человек несгибаемой воли, не опускающий рук ни при каких обстоятельствах. Человек, берущий на себя всю полноту ответственности и не сваливающий на других свои неудачи.
Он понимал, почему полковник сказал: «Этот случай тебе уже не пригодится». Профессионально он прав — когда голова занята одним вопросом, не стоит загружать ее другими... И все же то давнее преступление не выходило у него из головы. «Порыться в том деле стоит»,— думал Хаиткулы.
На следующее утро он попросил Джуманазарова отпустить его в Ашхабад для проверки старых картотек. Подполковник охотно подписал командировку, и Хаиткулы позвонил Аннамамеду: встречай!
АШХАБАД
Поезд Чарджоу — Ашхабад опоздал на полчаса. Рассвело, но туман окутал город. Фонари тускло светили в молочном воздухе, домов и железнодорожных построек почти не было видно... Хаиткулы приехал в костюме — было уже тепло,— голова, как всегда, непокрыта. «Не меняет привычек»,— с удовлетворением подумал Аннамамед. Друзья обнялись. Хаиткулы, оторвав друга от груди, легко хлопнул его по плечу:
— Мне кажется, не успел я уехать, как ты вычеркнул меня из списка своих знакомых!
Аннамамед хотя и располнел еще больше, но чувства юмора не потерял.
— Своих друзей я записываю навсегда вот в этой книге.— Он показал на сердце.. Как старший, первым стал расспрашивать Хаиткулы о здоровье семьи...— Объявляю выговор за то, что приехал без Марал.
Они взяли такси и поехали к Аннамамеду. Туман еще не поднялся, и желтые пятна включенных фар плыли им навстречу из белой пелены. Машины то и дело сигналили, какофония стояла над городом. Туман изменил перспективу: улицы, казалось, раздвинули свои берега, дома еще с трудом были различимы. И все же Хаиткулы увидел из окна машины то, что хотел увидеть,— корпуса Красного Креста, которые он некогда исходил в поисках Марал.
Дом и двор Аннамамеда не изменились — все тот же виноградник, тот же заборчик, который сейчас показался Хаиткулы ниже, чем год назад.
Хаиткулы остановился на дорожке, которая тянулась от калитки к веранде.
— Аннамамед, для чего ты кончал университет? Неужели ты не в состоянии даже застеклить веранду?
Дети и жена Аннамамеда встречали гостя на пороге дома. Услышав, что критикуют ее мужа, жена, поздоровавшись, сразу же пожаловалась:
— Если не будете почаще приезжать и напоминать ему, боюсь, веранда рухнет на нас. Диплом защитил и совсем опустил руки.
Хаиткулы недолго гостил в этом почти родном ему доме. По долгу службы, ему надо было встретиться с Ходжой Назаровичем, как-никак он подчинялся и ему, начальнику отдела по особо важным делам министерства.
...Ходжа Назарович осмотрел его с ног до головы:
— Сумел сохранить тот же вид. Много таких, что, не успеешь оглянуться, отращивают себе живот, двойной подбородок. В тридцать я был щуплым. Такой черноглазенький с вьющимися волосами милиционерик. Нас, ветеранов, испортило то, что не было машин. Целый день на лошади или на ишаке... Сразу осанку теряешь. Работали без отдыха, того, что называем сейчас «рабочий день», не знали. Когда начало? Когда конец? А! Всегда — вот когда!
Он заложил руки за спину, прошелся по кабинету. Потом, вспомнив, что утро наступило, раздвинул шторы на окнах, погасил настольную лампу.
Хаиткулы нехотя сказал:
— Милиция и сейчас не особенно избалована... Ходжа Назарович кивнул, соглашаясь с уточнением начальника Чарджоуского уголовного розыска, и сразу же не ревел разговор в другое русло:
— Знаю, не погостив у меня, не уедешь. За пиалами поговорим о жизни. Сейчас рассказывай о работе, товарищ майор. Предложили тебе помощь — отказался. Признаюсь, то, что розыск затягивается, меня беспокоит. Как бы не оскандалиться... Отчеты читаю, но по бумагам вопросы задавать нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85