Душу бы мою он попросил, я бы сказал: бери, все, что в доме захотел бы взять, отдал бы ему — не жалко! Так вы поняли, какой иноходец? Ч-ч-чудо!.. Со вчерашнего вечера не нахожу себе места: побыл конь без меня и уже не тот — и ржет не так звонко... тон изменился. Не заметили? Аппетит испортился. Видели, сколько ячменя осталось в корыте? А раньше подчистую сгрызет и еще попросит. Лучше ангелу смерти душу отдал бы, чем кому-то иноходца. Но вы на моем месте так же сделали бы. Он же не просто т-т-товарищ мой, он — сват!
Последнее слово он сказал с особым нажимом, и я все понял: его дочь была замужем за сыном Ханум и Мегерема. Круг замкнулся.
Снег покрыл пухлым слоем улицу. Мы свернули направо, подошли к нашему укромному месту, но такси там не было.
— Ах, бедолага! — укоризненно, беа всякой злости сказал Рамазанов.— Только потерял нас из виду и сразу включил зажигание. Испугался, что ли, что не заплатим? Неужели мы похожи на жуликов, а, туркмен гардаш?
— И без него такси в городе хватает,—ответил я, и. мы пошли в ту сторону, где, как нам казалось, быстрее всего можно встретить машину с зеленым огоньком.
Я шел впереди, голодный капитан плелся сзади и. ворчал: «...Или у него рабочий день кончился?» Было видно, что он не сердится на нашего шофера, потому что без него мы все-таки не добились бы того, что нам удалось. А добились многого.
Мы дошли почти до самого конца улицы, когда навстречу развернулась машина с зеленым огоньком. Не успел Рамазанов поднять руку, как она остановилась. Дверца приоткрылась. Это был наш шофер собственной персоной. Он стал объясняться:
— Извините, если заставил вас ждать. Чтобы не скучать, решил поехать за теми «Жигулями», которые вас интересовали. Он больше не вилял, ехал все время прямо. Остановился у очень красивого двора, на улице...
Адрес, который он назвал, был адресом Мегерема. Мы поблагодарили его за совсем не лишнюю услугу и попросили подвезти до ближайшего приличного кафе. Он привез нас в ресторан «Белый лебедь» Рамазанову пришлось чуть не силу применить, чтобы он взял с нас плату за такое большое путешествие по городу..
— Интересная у вас работа,—сказал он, прощаясь.— Когда меля выгонят из таксопарка, возьмите к себе.
Мы вошли в закусочную при ресторане, и капитан сказал:
— Такого парня можно не только в шоферы к нам взять, но сразу инспектором назначить. Угрозыск в проигрыше не останется...
Я с ним согласился.
Мы только начали есть, а план дальнейших действий уже созрел. Третье блюдо оставили на столе, и через двадцать минут мы уже были в кабинете полковника, которому подчинялся Рамазанов. Мы его сразу убедили, что встречу с Мегеремом откладывать нельзя.
Рамазанов с товарищами поехал за ним, а я остался в управлении, чтобы все подготовить к возвращению в родной Чарджоу. Отметил командировку, попросил забронировать билет на вечерний рейс, потом достал из сейфа Рамазанова папку с материалами дела Ханум Хакгасовой.
Сидел и листал их, когда в кабинет влетел возбужденный капитан:
— Готово! — Он больше не сказал мне ни слова, „а стал настраивать диктофон и, как полагается, приготовил все для беседы с подозреваемым: бланки протоколов, ручки, карандаши. Вынул из сейфа носовой платок с конским навозом, сверток с остатками пищи, который нашли под камнем, сунул мне в руки: — Сам поймешь, когда надо предъявить... Вопросы любые задавай.
От дверей кабинета до стула, стоявшего перед столом Рамазанова, Мегерему пройти было гораздо труднее, чем проехать на иноходце по горным кручам от Махачкалы до Цумады.
Наша беседа с ним была короткой, слишком много у нас было улик, чтобы он мог отпереться.
ЧАРДЖОУ
За два дня инспекторы и дружинники обошли все подстанции и отделения связи, но никто там не мог опознать изображенного на рисунке человека. Участковые тоже без всяких результатов обходили свои участки. Прокуратура, естественно, заинтересовалась им, и Хаиткулы пошел к Мар-тиросу Газгетдиновичу. Тот, рассмотрев изображение, презрительно поджал губы:
— Маленькая лепешка из большой квашни. Ясно, что исполнитель.
Начальник угрозыска знал это и сам. Не получив от Тамакаева никаких советов, он понял, что пора подключаться самому, и вызвал к себе резчика на ближайший же вечер...
Часы показывали пять, но сегодня его рабочий день должен кончиться не очень скоро— предстояло вместе с автором портрета совершить большую прогулку по городу.
Резчик пришел минута в минуту, как просил Хаиткулы. Пришел чисто выбритый, одетый с иголочки. Хаиткулы покачал головой:
— Стоило ли так наряжаться?.. Ладно, едемте! Старенький милицейский «Москвич», в котором они
начали операцию, быстро объехал значительную часть города, от поселка Комсомольск проехали до аэропорта, оттуда в Учпункт, в Хивинку... На этом маршруте резчик тщательно осматривал казавшиеся ему важным «объекты», но и его старания были напрасны.
Водитель не отрывал глаз от дороги, не показывая вида, что и он устал, как двое его пассажиров. Проездив почти до полуночи, Хаиткулы решил:
— Закругляемся. Я вас замучил. Двести километров по городу за один вечер — это уж слишком.
Ему уже надоело сидеть в машине. Впереди оставался базарчик, оттуда до дома — рукой подать. Он и решил там сойти. Шоферу приказал:
— Я через пять минут выйду, отвезешь товарища домой. Шофер молча наклонил голову: «Понял, товарищ майор».
Когда машина остановилась и Хаиткулы собрался выходить, резчик вдруг толкнул свою дверцу и бросился в темноту. Скрылся среди тех домов, гда жил Хаиткулы. Шофер смотрел на открытую дверцу, в глазах его был немой вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85