За добрые вести — приз: пиала горячего чая.
Он встал, налил в электрический чайник из графина воды. Достал из шкафа пиалы, а из стола — кулек ташкентских конфет. Разложил все это на столе.
— Подвигайтесь поближе... Итак, чье первое слово?
— Мы — туркмены... значит, старший начинает,— сказал, тяжело поднимаясь, тучный капитан.— По картотеке, товарищ капитан... извините, товарищ майор, я проверил всех ранее судимых. Нет среди них такого, кто осмелился бы на злодейство. Все нормально трудятся, многие обзавелись семьями. В трудовом коллективе им доверяют, и дома они тоже ведут себя без нарушений. Один-два из них, конечно, такие, что можно на них подумать, но в ночь, когда произошло преступление, здесь их не было: уезжали, были в командировке. Все равно проверили. Жили в гостиницах. Там сказали, что они никуда не отлучались... Я бы все-таки как следует присмотрелся к доктору. Это мое личное мнение. Женщина, под окнами которой убили парня, живет одна, без мужа, симпатичная, назначила ему свидание. Доктор тоже конь, который на скачках не придет последним. Надо еще учесть, что работают они вместе в одном и том же отделении больницы. В один прекрасный день между ними встрял третий. Доктор, конечно, не хочет отстать в скачках. Возможно, что парень из-за нее бросил свой кош и прибежал туда. Возможно, доктор их застал... Считаю, что надо заняться и доктором, и этой женщиной...
Поднялся другой инспектор:
— Вот сведения о докторе: родился в тридцать шестом году в райцентре Карабекаул. Отец ушел на фронт и пал смертью храбрых под Москвой. Мать скоро умерла, и буду-
щий доктор оказался в детдоме. Воспитывался в детских домах Керки, Ашхабада, Халача. Закончил чарджоускую среднюю школу-интернат. Отсюда его направили в Баку в мединститут. В 1958 году закончил учебу. Первые три года работал в райбольницах в Дейнау, Фарабе, а потом перешел в нашу областную больницу. По отзывам главврача дело свое знает хорошо, но в быту немного легкомысленный человек. Знающий терапевт. Только недавно он получил больше тридцати благодарственных писем от бывших пациентов. Письма мне показал главврач.
Жена доктора работает техником в ЖЭКе. На мужа не жалуется. У них три дочери. Одна замужем, две учатся в школе. Заработков вполне хватает на всю семью. В квартире никаких признаков роскоши. Отношения с соседями хорошие. Это все такие же, как он, врачи, пользующиеся уважением. Сотрудники и соседи ничего плохого о нем не сказали. Один только выразился так: «Это тип, склонный к наживе, любит золотишко,— наверное, немало его припрятал». Доказательств, правда, никаких не привел, товарищ майор...
— Письма не взяли у главврача? Извините, что перебил.
— Взял.
— Изучили их? Инспектор пожал плечами:
— Товарищ майор (Хаиткулы почувствовал, что ему стало не по себе, когда его снова назвали так. «Оказывается, к званию, как к одежде, надо привыкнуть»,— подумал он), я все письма прочитал, кое-что подозрительное отметил, но никаких особенных фактов там нет. Больные все из разных аулов. Фамилии, адреса есть. У некоторых место работы известно. Если надо узнать еще что-то, вы только скажите...
Хаиткулы, улыбнувшись, кивнул ему:
— Хорошо. Письма оставьте мне... Продолжайте, мы слушаем.
— Интересующая нас женщина часто дежурила в одно время с доктором. Показания в отношении мужа достоверны. Это проверено. Капитан Абдыев выступил сейчас с обвинением против доктора, но оно не обосновано. Кстати, капитан должен помнить, как мы с ним задерживали мужа этой женщины. Он и сейчас в колонии. Это тоже проверено.
— Все эти сведения очень важны, товарищ старший лейтенант. Но мне хотелось бы знать, каковы ваши предположения...
— Вах-хей, товарищ майор, мое предположение без головы и беа ног, одно туловище. Я считаю, вернется из песков Хасянов и привезет нам или голову, или ноги. Одно могу сказать,— старший лейтенант аккуратно сложил в папку все свои бумаги и передал их начальнику,— если мы будем руководствоваться тем, что убийство совершено из-за ревности к этой женщине, мы пойдем по неверному пути... Пусть меня дополнит Хайдаров!
Бекназар раскрыл свою папку:
— Я тоже считаю, что поиск и следствие надо вести в другом направлении. Характер доктора не таков( чтобы он совершил убийство. Биография тоже говорит в его пользу. Считать, что подпасок бросил кош, чтобы встретиться с этой женщиной,— абсурд. Проверено через его родителей, что он в городе никогда не бывал до этого дня или ночи... В их ауле ее никогда не видели. Жители аула, товарищи его, которые здесь учатся, все, как один, это подтверждают. Я этому верю. Все это во-первых... А что во-вторых? Сгоревшая машина. Бегство тех, кто ее сжег. Рисунки на наших дверях, записки с угрозами. При чем тут убийство из ревности? Экспертиза к тому же этого никак не подтверждает. Первые показания доктора — сбивчивые, неясные — от растерянности. Подошел к лежавшему человеку. Убедился, что в помощи он уже не нуждается. Испугался, как бы не подумали на него, вот и нес околесицу. Учтите, что доктор все-таки предупредил сторожа... Сторож овощного склада. Считаю, его тоже надо оставить в покое. Похоже, что он решил выгораживать доктора по чисто человеческим соображениям, уважает его, не захотел, чтобы он невинно пострадал. Поэтому в его показаниях кое-какие противоречия. Это пустяки...
Товарищ майор, я тоже считаю, что об убийстве из ревности не может быть и речи. Мотивы преступления — месть или нажива. Они пока не обоснованы, «без ног», но убежден, если руководствоваться ими, мы придем к цели. Думаю, мы на правильном пути... И последнее, товарищ майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85