. Искать и найти бандитов — прямая обязанность моего отдела. Но скажу кое-что и о конкретно принятых мерах, потому что формальная самокритика, думаю, вам не нужна... Розыск продвигается вперед, но впереди длинный путь, не буду этого скрывать. Очень длинный,- товарищ секретарь. Я побывал уже в Ташкенте, вернулся вчера. Один из старших инспекторов с весьма важным заданием находится в песках. Еще один тоже в дальней командировке. Мы не знаем фамилий преступников. Не знаем, почему юноша подпасок вдруг очутился в Чарджоу. Это особенно странно, потому что у него здесь нет никого родных. Самое главное, же, чего мы не знаем,— это мотивов преступления. Мотив — это психологическая ниточка, которая неизбежно выводит следствие к логову преступника... У нас есть словесные портреты преступников. Убежден, что они, к сожалению, жители нашего города, в крайнем случае — из каких-либо ближайших аулов. Розыск расширяется. Имена обоих преступников, другие сведения о них, думаю, сообщим вам на следующей неделе...
Эта встреча продолжалась недолго. Заканчивая ее, секретарь предупредил начальника милиции и прокурора, что будет ежедневно ждать их докладов о ходе расследования. Прощаясь с ними, он строго посмотрел на Хаиткулы:
— Прошу вас, ускорьте розыск! — Он проводил их через приемную.
Прокурор, уже сидя в машине, приветливо помахал Хаиткулы. По дороге на работу и подполковник Джуманазаров ласково потрепал его по колену... У Хаиткулы же мысли витали далеко от этой «Волги», даже от кабинета, в котором они побывали, — они неслись над барханами Каракумов, где в одиночку вел поиск один .из его подчиненных. Если бы он не уезжал в Ташкент, то ни за что бы не отпустил Талхата одного. С каким шофером поехал? Шофер — он всегда еще
и оперативный работник, верный помощник инспектора. Значит, Талхат все-таки не один в не всегда гостеприимных песках. Хаиткулы немного успокоился.
КОШ ЮЗКУЛАЧ
Талхату не повезло с шофером: парень хотя и молодой, но замкнутый не по летам. Он не то что сам не затевал разговора, но и собеседника не поддерживал.
— Долго еще ехать?
— Два-три.
— Чего два-три?
— Километра.
Вот и весь разговор. Если бы с этим молчуном ехал Бек-назар Хайдаров, то был бы очень доволен таким шофером. Веселый дома, всегда оживленный на работе, он, как только садился в машину, умолкал сам и не давал говорить другим, обязательно сделает замечание: «Да помолчите... перестаньте, не наговорились, что ли?» Что-нибудь в таком духе... Для Бекназара дорога была лекарством от волнений, для Талхата, наоборот, скучным занятием.
Шайтан побери эту машину, ничего с ней не делается, летит вперед, только барханы мелькают. А водитель сидит как изваяние: подбородок вверх, правая рука на баранке... Шофер, конечно, классный, но хотя бы разок посмотрел на него! Есть тоже не просит, и жажда его не мучает. Сколько он может так ехать? Наверное, вечность... Нет, хотя бы один раз, но остановиться они должны.
— Если только два километра осталось, сделаем, друг, остановку. Тебе же надо передохнуть... Чаю не против выпить? А? — Талхат очень вежливо спросил, но тот в ответ ни звука, однако машину остановил, аккуратно вывел ее на обочину.
Вокруг заросли саксаула. Если не знать, что ты точно в Каракумах, можно решить, что.попал в лесную чащу. Саксаул — это разве куст или деревце, как думают некоторые? Вон какие стволы! Почти в обхват. Стоят красавцы один к одному, настоящие стражи пустыни. Но саксаул не только украшение природы, он еще и наш помощник. В любое время года окажись в пустыне и если .найдешь саксаул, а в кармане у тебя есть спички, отломи ветку, зажги, и она разгорится и согреет тебя.
Талхат в пути сделал одно важное открытие: чем больше человек бездельничает, тем больше ему хочется есть. Если
он раньше только слышал, что чай, приготовленный в кум-гане на огне саксаула,— самый вкусный на свете чай, то теперь ему предстояло убедиться в этом на деле. Шофер и здесь оказался мастером на все руки — быстренько развел костер и приготовил чай. Если бы все зависело только от Талхата, он и после чая и их нехитрого обеда посидел бы подольше у костра, подбрасывая ветки саксаула в огонь. Шинель с поднятым воротником тоже грела и надежно защищала от студеного северного ветра.
Но после того как они выпили один кумган и ополовинили второй, инициатива снова перешла к тому, кто разжигал костер и готовил чай. Не имеет значения, кто ты сейчас — инспектор, следователь или даже министр; выше тебя сейчас тот, кому ты вверил свою судьбу. Таков обычай.
Не обращая внимания на то, что Талхат пригрелся у крстра и не собирается как будто ехать дальше, шофер, ловко сгреб в одну кучу горящие и тлеющие поленья и оставшийся в кумгане чай выплеснул на них, потом, набрав в обе горсти песку, стал засыпать этот временный очаг. У нет был такой невозмутимый, можно сказать, самоуверенный вид, что Талхат подумал: «Вот, наверное, ждет благодарности за то, что дал мне отдохнуть от ненужных разговоров. Ишь какой!» Но шофер не ждал никакой благодарности, просто все, что он ни делал, он делал без лишних слов...
Они проехали еще несколько километров. Впереди, за грядой барханов, открывалось большое плато. Они, по-видимому, поднялись высоко, потому что кош лежал перед ними как на ладони. Если ехать напрямик, то минут через пятнадцать — двадцать неутомимый газик доставит их на место к кибитке чабана Сарана.
К огорчению Талхата, шофер круто повернул баранку — дорога резко уходила в сторону. «Петляет дорога, и конца этому не будет»,— подумал Талхат и тут же увидел кош, к которому между барханами протянулась узкая белая ниточка не то тропы, не то дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85