Его впустили. Он снял в коридоре ботинки, бросил взгляд на хозяйку, на формы, выступавшие из-под японского шелка, прошмыгнул на кухню. Из глубины квартиры раздался мужской голос:
— Жена! Кто там? Не меня ли ищут?
Атабай даже вздрогнул, по телу побежали мурашки. Хотя он еще не мог вспомнить, где слышал этот голос, норн был ему очень знаком. Он приник к плите, а женщина ушла в комнату, откуда до него донесся ее голос:
— Я же тебе говорила, что ходят проверяют плиты. Техник зашел...
Как и предупреждала хозяйка, четырехконфорочная плита была в полном порядке, но Атабай не спешил уходить, думал: «Голос вроде бы того типа, украдкой бы посмотреть на него...» Он стал разбирать плиту, потом снова собрал ее, отвинтил какие-то винты, опять завинтил, нюхал, нет ли утечки, зажигал и гасил конфорки.
Молодая красивая хозяйка вертелась вокруг него, заглядывая то под руку, то в середину плиты, все хотела о чем-то спросить — Атабай это чувствовал.
— Товарищ техник, у меня к вам одна просьба...
— Слушаю, уважаемая,—буркнул Атабай. Молодая женщина кокетливо улыбнулась:
— Только не. обманете?
— Вас что, все время обманывают? — Атабай пожал плечами.— Скажу, хозяйка, дела у нас всегда есть, но если надо помочь... Одна закавыка здесь будет: не. привык я иметь дело с женщинами. У вас, кажется, есть в доме мужчина?
— Вах, если бы мужчины умели вести дела, то женщины не мучились бы.—Она нахмурила брови.—Он чаевничает. Только что пришел с работы. Пойдемте тоже — за компанию...
Хаитбаев вымыл руки, но не сразу пошел за ней, медлил, надеялся, что муж все-таки выйдет сам. На худой конец, ему мельком бы взглянуть на него, и больше в этой квартире делать нечего.
— Пусть он сам сюда выйдет, хозяйка, грязный я, неудобно...
— Идемте, идемте!
Хаитбаев сразу узнал его, хотя тот на него не смотрел, сидел за пиалой, уткнувшись в газету. Не поднимая глаз, спросил:
— Сколько за труды?
— Ничего. — Атабай ждал, когда он оторвется от газеты и посмотрит на него: узнает или нет?
— Ничего? — Хозяин посмотрел на него так пристально, что Атабай решил: все, узнал, сейчас начнутся расспросы.
Но он не узнал Атабая.
Попрощавшись с. ними, Хаитбаев бросился к телефону-автомату, позвонил в угрозыск.
— Хаиткулы-ага, поздравьте меня! Вот его адрес...
— Молодец, Атабай! Теперь посмотрим, с кем он держит связь...
Следствие по-прежнему билось над вопросам: почему любовница доктора упорно отказывается давать дополнительные показания? И она и доктор твердили одно и то же, совпадая почти дословно: «О встречах условливались на работе, а потом я приходил к ней («он приходил ко мне»). Вот и все. Это правда».
Хаиткулы и сам понимал, что это правда, но понимал также, что правда неполная.
Талхат вошел к нему так неожиданно, что он вздрогнул, сердито посмотрел на него. Талхат этого не заметил.
— Агай, мне пришла в голову идея. Не знаю только, дельная она или нет... По-моему, мы с Бердыевой допустили ошибку... Большую ошибку, агай! — Он стукнул себя по лбу.
— В чем дело? Не тяни.
— Идея пока без ног и без головы, но мы можем...
— Что «можем»? Говори яснее! —Хаиткулы встал из-за стола.
— Извините, агай... Мы ведь проверили отпечатки пальцев у всех, кого подозревали? Так? А про одного человека забыли.
— Про кого забыли?
— Про ее мужа, который в колонии.
Хаиткулы сгоряча хотел сказать: «Чушь!» — но передумал и про себя даже отметил смелость этой гипотезы.
— Принеси дело ее мужа, но скажу откровенно: такая гениальная идея могла прийти в голову только старшему инспектору Хасянову. Она рождает сразу же другую: уж не отпуск ли дали осужденному?
Талхат принес дело Бердыева, потом побежал к криминалисту, чтобы проверить отпечатки пальцев нового подозреваемого. Через десять минут прибежал назад:
— Он самый, товарищ майор!
— Что за чертовщина, Талхат! Опять новые заботы! Собирайся, едем в Энск.
ЭНСК
Начальник колонии, выслушав Хаиткулы, подскочил на стуле от изумления. Лицо его из розового стало землистым. Прихрамывая, он подбежал к двери кабинета, кого-то позвал. Вернулся на свое место и, вспомнив, что под крышкой стола есть кнопка вызова, растерялся еще больше. Он, как говорит пословица, «из-за гнева на Али мстил Ахмеду»,— мгновенно появившемуся военнослужащему сердито сказал:
— Где вы ходите? Немедленно найдите дежурного! Солдат вышел, а начальник колонии по очереди посмотрел сначала на Хаиткулы, потом на Талхата.
— Вы меня обидели, товарищи. Вы, наверное, думаете, мы здесь отару пасем, а осужденные по своему желанию могут ездить домой, когда им захочется. Сущая ерунда.
Старший лейтенант, вызыванный для разъяснений, побледнел... Да, в тот вечер он дежурил. Да, кое-что произошло... Позвонили из дому: «Быстрее приезжай, мать при смерти!» Дежурный шофер был занят, поэтому пришлось посадить за руль Мамедмуратл Бердыева — машину хорошо водит, не один раз выручал.
— Успели к матери? Простились?
— Успел, товарищ капитан. Благословила, как говорится...
— Бердыева одного оставляли?
— Оставлял. Обещал, что ничего плохого не сделает. Мы и вернулись вместе. Пока я у постели матери был, может, он отлучался к жене, она рядом с моей мамой живет. На машине за пять минут можно доехать. Если отлучался, то на час, не больше... Но разрешения не спрашивал.
— Ладно, с вами я разберусь потом. Можете идти...— Начальник колонии стал мрачнее тучи.
— Товарищ капитан, минутку! Разрешите задать вопрос дежурному? — Талхат встал от возбуждения.
— Задавайте...— хмуро бросил капитан.
— Бердыев курящий?
Перепуганный старший лейтенант, из белого как мел превратившийся в красного как рак, с трудом выдавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85