К столу придвинуты кресла с пологими
спинками,— видно, что хозяин любит встречаться и беседовать с людьми. На другой стене небольшой ковер, под ним стандартный журнальный столик с двумя мягкими креслами. Полковник усадил Хаиткулы, а поскольку чай и угощение были приготовлены заранее, разговор сразу принял деловой характер.
По всему было видно, что полковник умел ценить и свое, и чужое время. Это, пожалуй, было у него в крови. Иные его односельчане, побывав в этом доме, потом сокрушенно говорили другим: «Если поедете в Чарджоу, не особенно спешите к нему; придете, а он уставится на вас и сразу спросит: с каким пришел делом? Выкладывай!» Некоторые очень обижались: забыл полковник туркменские обычаи.
Манера вести себя, обстоятельность в разговоре, точность изложения мысли — все это подчеркивало, что полковник прошел настоящую профессиональную школу. Это сразу же бросилось в глаза Хаиткулы, но больше всего ему понравилось чувство собственного достоинства, с каким он держался.
Он оказался отзывчивым собеседником. Хаиткулы видел, как мрачнело его лицо и начинало подергиваться одно веко, если он, Хаиткулы, неудачно формулировал свою мысль или дважды к ней возвращался. Если же говорил складно, вовремя подхватывал мысль полковника, лицо его просветлялось, взгляд теплел. Заинтересованность, радость, огорчение— богатейшая гамма чувств сменялась на его лице.
Хаиткулы не старался нарочно завоевать расположение полковника, держался просто. Это понравилось его собеседнику, который сразу понял, что с майором о многих вещах можно говорить в открытую.
Сразу вникнув в суть дела, с которым пришел Хаиткулы, дал ему несколько практических советов, согласился, что надо тщательно просмотреть старые картотеки.
— ...Работе милиционера вредит вспыльчивость. Если дело попадает в руки несдержанного человека, оно быстро запутается и попадет в тупик. Говорю это, потому что знаю примеры. Но и хладнокровию должны быть границы, чтобы слишком не затянуть розыск... Вообще-то говоря, нераскрытых уголовных преступлений не должно быть. Любое может быть раскрыто. Ведь нас, работников милиции, вот какая армия, да мы и не одни трудимся. Кроме милиции и прокуратуры есть дружинники, а партийные и комсомольские организации руководят нашей деятельностью. Каждый трудящийся — наш помощник... Преступник, по существу,
сразу оказывается в изоляции, никогда не знает покоя, а ведь это страшно для человека. Это, собственно, и есть конец! Чуть криво ступил — все, попался. Дома, в пути, на улице, в кино, даже в пустыне — везде надо остерегаться, ни на ком лишнюю секунду нельзя задерживать взгляда: вдруг заподозрят, вдруг узнают!
Но я отвлекся... В конце пятидесятых годов был у нас случай. Может быть, слыхали... На улице Пушкина убили женщину с дочерью. Они жили в коммунальном доме барачного типа. Убили летом, ночью. Свидетели были, но все равно Мы не смогли раскрыть тот случай. Недалеко от дома, в том же дворе, старики играли в лото до позднего часа. Они люди чуткие, при них лишнее слово скажешь — запомнят, а ночью закашляешь — на следующий же день уже скажут, сколько раз ты кашлянул,— «всю ночь не давал спать». Но и они ничего не могли рассказать путного. Видели, как перед заходом солнца во двор вошли двое, видели, как около десяти часов их провожала до ворот та, которую зарежут этой ночью. В милиции и тогда были хорошие кадры... Все силы бросили на поиски убийцы. Я сам не спал и другим не давал лишний час отдохнуть. Работали как одержимые. И... ничего не вышло! От стыда был готов сквозь землю провалиться... Почти весь двор видел, что пришли двое с мешками, но как они выглядели, никто, видите ли, «не обратил внимания»! Короче говоря, те двое оставили нас с носом... Когда после такого слышишь в автобусе, что-де «милиция не работает, зря хлеб ест», становится не по себе. Были и такие, что не стесняясь говорили в лицо: «Вы с ними заодно, что ли?» Ну, это плевки злобных людей, но все же приятного мало. После этого происшествия я больше месяца провалялся в больнице.
Почему я тебе привел этот пример из моей практики? Ты не должен торопиться, надо работать абсолютно спокойно. Пусть сроки тебя не очень подгоняют. Твоя цель — не срок, а раскрытие преступления. Чтобы не ослабить ход расследования, чтобы оно не пошло на самотек — вот для чего ставятся сроки.
Последние слова полковника Хаиткулы пропустил мимо ушей, мысли его стали сбиваться на другое: представил себе большой двор, в него входят два человека с грузом на спине. Жильцы дома не запомнили их лиц. Значит, они были здесь в первый раз. Вот мать с дочерью встречают гостей, вместе пьют чай, едят плов. Летом солнце заходит в де-вять-десять часов. Пришли они, по-видимому, около семи.
Провожает она их примерно в десять. Три часа — немалый срок... Что они делали все это время? Только отдыхали?..
Хаиткулы увидел, как потемнело лицо полковника, веко стало дергаться, сразу же прогнал навязчивую картину.
— Извините, товарищ полковник. Вы говорили об очень важных вещах... Но меня, как начальника уголовного розыска, сразу заинтересовал тот случай. Убийц было двое. Подпаска скорее всего убили также два человека...
— Какие основания считать тех двоих убийцами? Мне интересно знать ваше мнение, но не делайте скоропалительных выводов!
— Основания, по-моему, есть. Они ушли на глазах соседей, но могли вернуться потом, когда все легли спать.
— Эту версию мы проверяли. Никто не видел, чтобы они вернулись. В летнее время многие спят во дворе под навесом — дома слишком жарко. Они бы слышали стук в дверь, проснулись бы.
— А если те предупредили хозяйку, что вернутся, если, скажем, не сумеют достать билеты на вечерний или ночной поезд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85