Погода переменилась. Днем было солнечно и тихо, теперь стало ветрено, пошел снег, и любившему пофорсить без шапки старшему лейтенанту пришлось возвращаться на автобусе. Когда он вышел на конечной остановке, снег уже валил хлоцьями. Рядом с универмагом он столкнулся с Бекназаром, возвращавшимся, как и другие работники угрозыска, к концу рабочего дня в отдел.
Работа уголовного розыска зачастую начинается не в девять утра, а раньше,— так же, как кончается она не в шесть, а много позднее. Когда работники отдела собирались вместе, по опухшим глазам, ввалившимся щекам можно было легко узнать, кто из них недосыпал ночей, выполняя задание. После вечерних оперативок далеко не все из них могли идти домой к семьям. У многих работа продолжалась, как не пре-
рывалась она и в выходные дни... У каждого трудящегося есть два дня отдыха, есть они, разумеется, и у инспекторов, но дела подстерегают их и тогда. Близкие и знакомые обычно об этом знают, вот почему, увидев кого-нибудь из них в кино, в парке или даже, скажем, в бане, по привычке спрашивают: «Ты что, по делу сюда зашел?»
Сегодня вечером инспекторы за какой-нибудь час закончили обмен мнениями по текущим делам. Кабинет начальника угрозыска опустел быстро, как базар в Халаче. Записав в своем блокноте все самое важное, что предстоит сделать в поездке, Талхат сложил в портфель необходимые бланки, чистую бумагу. Расписался у оружейника за предоставленный в его распоряжение пистолет, сунул его в боковой карман кителя. Зная, что предстоит поездка в глубь Каракумов, попросил с собой лишнюю обойму. Потом вернулся в кабинет, запломбировал сейф и поехал домой.
...На следующее утро Талхат, как обычно, пружиной вылетел из-под одеяла, намочил под холодным краном полотенце, обтерся с шеи до пояса. Пока умывался, вскипел чайник, и Талхат принялся заваривать душистый утренний чай. Жена, уходившая за молоком, вернулась, ворча:
— Вот... до нас дошла очередь. Испоганили дверь, стыдно соседей. Лоботрясы... сколько развелось их!Талхат вышел на площадку. То, что Он увидел, покоробило его. Он потрогал рисунок пальцем — не стереть и не соскоблить: краска въелась в дерматин. Открывая дверь, он не заметил, что из-под нее вылетел сложенный лист бумаги. Сейчас он зашуршал под ногами. Талхат поднял его, развернул, прочитал и сунул в карман. Войдя в квартиру, набрал домашний номер начальника милиции, взволнованно сообщил:
— Товарищ подполковник, вчера ночью кто-то нарисовал на моей двери череп с костями и сунул под дверь записку. В ней написано: «Пожалей себя». Уверен, товарищ подполковник, все это имеет отношение к нашему делу...
Совершенно спокойно, так, будто ничего не произошло, Джуманазаров прервал его и сказал, что то же самое неизвестный проделал у дверей его самого, Мовлямбердыева и Хайдарова. Поведав об этом, подполковник пожелал Тал-хату счастливой поездки.
Талхат решил, что ослышался: несмотря ни на что,, подполковник отправляет его в такой дальний рейд. Наверняка это дело рук того же, кто прикончил парня. Хаиткулы ищет убийцу в Ташкенте, а его отправляют в пески... Он
Держал в руке трубку, не веря, что разговор закончен, но это было так.
...Сегодня, когда события, описываемые в этом романе, давно отшумели, можно засвидетельствовать, что Талхат, вернувшись из Каракумов, будет лишь радоваться, что подполковник не удержал его в городе. Вспоминая это утро, он скажет себе с гордостью: «Останься я дома, следствие, возможно, задержалось бы...» Да что говорить о конце его командировки! Очень скоро, очутившись в песках, он забудет и о рисунке на дверях, и 0 записке — так много неожиданного встретится на его пути.
Но сейчас, покидая дом, Талхат, сидя в машине рядом с шофером, то и дело оборачивался назад. Ему все казалось, что какая-нибудь из следовавших за ними машин вдруг просигналит: «Ближе к тротуару», потом, когда они остановятся, из нее выйдет знакомый дежурный и скажет: «Отставить, товарищ старший лейтенант... Просили вернуться».
Шофер не обращал внимания на его состояние. Его правая рука спокойно лежала на баранке, он смотрел только на дорогу, уверенно выводя машину из паутины городских и предместных улиц на одну из главных магистралей.
Они проскочили Чарджуйскую крепость — древнюю столицу этого края, и Талхат обернулся в последний раз. Но никто их не нагонял. Теперь, как и водитель, он смотрел только вперед.. Ходко бежавший газик быстро сокращал и без того казавшиеся Талхату короткими километры благоустроенного шоссе.
ТАШКЕНТ
Ташкентская милиция была поставлена на ноги — в ее городе, с почти двухмиллионным населением надо найти двух бежавших из Туркмении преступников. Вел розыск капитан Мовлямбердыев.
Преступников было двое, об этом рассказал Берекет, который сообщил также и их приметы. Вот что с ним произошло.
На шоссе Ашхабад — Чарджоу, на последних километрах перед городом Чарджоу, там, где кончаются пески, на обочине дороги стояли двое. Если бы один из них не поднял руку, держа номер от машины, Берекет проехал бы мимо, не задерживаясь. Но, решив, что стоит и просит о помощи свой брат шофер, остановился. Эти двое мигом очутились на заднем сиденье, а едва он включил газ, как почувствовал, что
в затылок уперлось лезвие ножа... «Куда едешь?» — «В Ташкент».— «Повезешь до самого Ташкента. Слово скажешь — пеняй на себя». Другой приставил к боку пистолет, спросил: «Усвоил?» Чего же тут усваивать... На пароме предупредили: «Если спросят, откуда мы, говори — из Ленинграда». В пути поинтересовались едой, отдал свое, что было. Гнал на последней скорости, и под утро уже были в Ташкенте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85