Но... надо согласиться, Саран подстрелил и самого быстрого зайца Тал-хата Хасянова. Правда, на этот раз он не попал ему в глаз, не убил, а ранил... Но здяц все равно захромал.
Талхат поднял голову, посмотрел на небо, облака разошлись, колючее зимнее солнце ударило в лицо. Он зажмурился, на душе стало легче.
— Саран-ага, прощайте.
Он повернулся к старику спиной и твердой походкой не спеша погдел к видневшемуся невдалеке колодцу. Когда до него оставалось несколько шагов, услыхал за собой шум, оглянулся — не с лаем, с каким-то жутким клекотом на него мчался сторожевой волкодав Сарана. Расстояние между ними сокращалось. «Оказывается, бывают чабанские псы, которые бросаются на людей»,— промелькнуло в голове у Талхата. Не успел он. и подумать о своей безопасности, как увидел, что Саран вскинул ружье, целясь в его сторону. Содрогая пустыню, один за другим грохнули два выстрела.
МАХАЧКАЛА
(Из записей Бекназара Хайдарова)
19 февраля 197... г.
Майор, пожалуй, прав, когда сказал мне: делай записи, примечай самое интересное, обобщай, когда-нибудь это пригодится. Не знаю, пригодится или нет, а писать попробую. С чего начать?.. Вот:
Аэропорт в Махачкале меньше, чем в Ашхабаде, но больше, чем в Чарджоу. Народу побольше, чем у нас, машин — тоже. Такси стоят длинным рядом, а леваки так и лезут: «Вам куда?», отбивают друг у друга хлеб. Подхожу к стоянке, но вот судьба — на ловца и зверь бежит, кто-то обгоняет меня, видно очень спешил, задел плечом, но я его и со спины узнал — Мегерем! Пошел за ним. В сторонке «Жигули» стояли, оказались его. Я этого не ждал, пока дошел, они
уже тронулись. «Проморгал»,— подумал про себя, но смотрю — могу догнать, потому что загорелся красный свет. «Теперь не уйдешь»,— сказал я и побежал за машиной вдогонку. Постучал в стекло. Он сначала очень сердито посмотрел на меня, потом нагнулся, открыл переднюю дверь. Я сел рядом, поздоровался и думаю, чего же он не едет — свет-то зеленый, а он разинул рот на меня, забыл, что надо делать. Я говорю:
— Поезжайте, Мегерем-ага, что так стоять, задние уже бесятся.
Поехали. Я ждал, когда он начнет беседу. Не вышло. Сам повернулся в его сторону.
— Ну как, Мегерем-ага, дела идут хорошо? — Тут я улыбнулся. Сам не знаю, почему улыбнулся, по глазам Мегерема понял, что сделал это некстати.
Он решил сорвать зло на акселераторе, изо всех сил нажал на газ и сказал, не глядя на меня:
— Если кто-то уедет из Чарджоу, он с голоду, что ли, помрет?
— Разве я об эхом подумал; Мегерем-ага? Просто спросил... Поскольку вы сидите и молчите, думаю, хотя я и моложе вас, дай справлюсь о вашем здоровье.
Он не смолчал.
— Мы с вами встречались, не в такие дни, когда спрашивают друг у друга — «как ваше здоровье?». Наше знакомство лишило, меня здоровья и многого другого, даже имущества. Сперва бьют по ногам, а когда свалишься, интересуются здоровьем. Или вы считаете, что не совсем рассчитались с нами?
— Мегерем-ага, вы напрасно меля обижаете. Давайте не будем так. Может быть, мы. еще встретимся, можем пригодиться друг другу. Вижу, вы. очень сердиты на меня, но все-таки не лишайте нас с вами возможности при следующей, встрече пожать друг другу руки. Все мы люди, все мы ч.е-ловеки, хотя и по уши заняты казенными делами. Я вас увидел и обрадовался, добежал за вами. Перед тем как сюда ехать, встретился с вашей женой. Она попросила: «Передайте привет Мегерему», и еще: «Я здорова, пусть обо мне не беспокоится». Обещал ей выполнить просьбу. Вот и решил выполнить свое обещание. А теперь остановите, пожалуйста, сойду!
Мегерем тут же сбросил скорость, нажал на тормоз, потом разу опять включил газ.
— Куда вас подвезти? Мы уже в центре... Ханум — женщина слабая, хоть и любит прикидываться властной. Я не верю вам, что у нее все в порядке. Знаю, настроение паршивое. Конечно, вы обрадовали меня, что она жива-здорова, спасибо.
— Изолятор, сами понимаете,— не санаторий. Но Ханум к нему привыкла. Я видел, как она шутила в камере, веселая была. А на допросах она меня с майором любит подковырнуть...
Мегерем опять посмотрел на меня с той же злостью: мол, нашел кого обвести вокруг пальца, сосунок... Но мне что, хочет — пусть верит, а не хочет — не надо. Меня это мало беспокоило. Мне же надо было подготовить его к следующей встрече.
Майор Мовлямбердыев рекомендовал мне писать всегда только правду. Я и сказал Мегерему чистую правду. Перед отъездом я видел Ханум, и она на самом деле просила передать то, что я ему и передал.
Перед самым вылетом сюда с разрешения Хаиткулы-аги потерял полчаса в изоляторе. Ханум вошла в кабинет веселая. Валла, это истина! Спросила кокетливо:
— Грузчик, почему это вы сегодня пустой — ни магнитофона, ни блокнота? Или вы не будете допрашивать меня? Не готовы?
Я в тон ей:
— Не готов, Ханум Хакгасовна. Пришел совсем по другой причине. Еду в Дагестан. Если хотите передать привет, это не тяжелый груз, отвезу.
Я не предложил ей сесть и сам стоял, думал — сейчас разойдемся.
— Э, я вас знаю хорошо, вы хоть и молодой, но очень хитрый парень. Опять хотите какую-нибудь ловушку подстроить... не знаю, зачем это вам...— Она подошла к стулу и села без разрешения, закинула ногу на ногу. — Лишили меня мужа, ну и черт с ним! Лишили работы — черт и с ней! Лишили свободы — и ее к черту! Теперь что хотите отнять у меня, грузчик?
Между прочим, хотел напомнить ей, что я больше не грузчик и обращаться ко мне надо по правилам: «гражданин,..» Ну да ладно, раз пришел, пусть как хочет, так и называет. Говорю:
— Мы вам не ставим ловушку. Вы сами попались в сеть. Рыбак, когда ставит ее, не знает заранее,, какая рыба попадет. Узнает об этом, как вытянет сеть из воды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85