— Не у всех. Говорят, не станут вырезать языки у тех, кто пойдет в гарем.
— Кто же из нас на это согласится?
О проекте Мустафы-бея говорили в это время не только в городе, но и во всей провинции. Но нашим девушкам разговор об этом проекте послужил только предлогом не касаться другой темы — судьбы эмигрантов.
В продолжение целого часа ни одна из них не произнесла имени Стояна или Николы. Раньше этого не случалось.
Иленка пришла снова в дом Мокры только на четвертый день. Прежде она заходила по три раза на день; теперь за всю неделю собралась сюда во второй раз, и то лишь потому, что случайно узнала о приезде Петра. В этот день хаджи Христо послал мальчика принести посылку с парохода. Тот вернулся и сказал, что видел на пристани Петра. Вот почему Иленка тотчас же поспешила к Мокре. Случилось так, что, когда она подходила к воротам с одной стороны, Петр с чемоданчиком и зонтиком в руках подошел с противоположной. Они столкнулись у ворот, вошли во двор, а оттуда в комнату, где их встретила Анка. Иленка несколько раз останавливалась, но Петр приглашал ее идти вперед. Увидев Анку, оба остановились. Петр поставил чемоданчик у стены, положил зонтик, снял шляпу и сказал девушкам:
— Я привез вам сердечнейшие, нижайшие поклоны. Я видел Стояна и Николу, и отдал им ваши подарки.
— Мой ты отдал Стойну? — спросила Анка.
— Стояну? Нет, Николе.
Анка ничего не сказала, но по лицу ее было видно, что это известие пришлось ей не по вкусу, да и Иленке тоже. Петр перевел взгляд с одной на другую и сказал:
— Впрочем, это все равно. Стоян отдал все в кассу, Никола сделал то же самое, так что ваши серьги, цепочки, жемчуга и дукаты обратятся теперь в винтовки и патроны.
Обе девушки вздохнули. Видно было, что их тревожит мысль о судьбе молодых людей, которым они вверили свои сердца. Петр не сообразил в чем дело. Когда подруги вручали ему свои драгоценности, он был рассеян и не заметил, что Иленка просила отдать свои украшения Николе, а Анка — Стояну. Причина его рассеянности крылась в его чувстве к Иленке, которое сквозило в каждом его взгляде. Правда, Петр предполагал, что сердце девушки было занято, и старался держать себя в узде, потому что не был ни романтиком, ни ловеласом. Иленка очень нравилась ему — и внешностью и теми внутренними качествами, которые составляют нравственную сторону женщины. И все же он выжидал и готов был в любое
время удалиться или протянуть руку — в зависимости от того, что она пожелает. Ведь любовь девушек то хрупка, как хрусталь, то прочна и несокрушима, точно скала. Как же ему было разрешить загадочный вопрос — нравится он Иленке или нет? Он знал только, что Иленка благодаря сознанию патриотического долга, которое она, разумеется, не унаследовала ни от отца, ни от матери, спасла его самого и еще четырех человек от смерти. Поэтому он ценил эту девушку чрезвычайно высоко, ценил и уважал, даже любил, если хотите, но той любовью, в которой главное — уважение.
Девушки, узнав о судьбе своих подарков, молчали. Лица их выражали смущение и упрек Петру за то, что он перепутал их поручения. Но ни одна не смела высказать свое недовольство вслух. Молчание прервал Петр.
— Вы не спрашиваете меня, — начал Петр, — что делают Стоян и Никола.
Обе вопросительно взглянули на него.
— Один уже уехал, другой скоро уедет.
— Куда? — спросили обе сразу.
— Стоян отправился в Сербию... Там формируются болгарские легионы... Он будет бойцом.
— А Никола? — спросила Анка, которая хотела скрыть впечатление, произведенное на нее этим известием.
— Никола еще не уехал.
— Как же это?.. Что это... боец? — бессвязно бормотала Анка.
— Разве ты не видела бойцов?
— Это вроде турецких солдат?
— Ну да... Только болгарское войско будет выглядеть иначе.
Петр устал описывать форму и вооружение легионеров. Он говорил и о знамени, вышитом болгарками, и о других подробностях, которые могли занять девушек. Иленка внимательно слушала и наконец спросила:
— Никола тоже будет бойцом?
— Конечно, — ответил Петр.
— Почему же он еще не уехал в Сербию? — А ты был там? — перебила Анка.
— Я там был и даже остался бы, если б у меня не было других дел, — отвечал он уклончиво. — Может быть, и до меня очередь дойдет.
— Я не стала бы ждать очереди, — сказала Анка, — я... я... если б я была мужчиной... Господи! Почему ни Илья, ни Драган не дожили до этой минуты!.. Ах, почему я не мужчина!
— Можешь пригодиться и как женщина.
— На что?
— Отбери старое белье и готовь корпию, бинты, повязки.
— Каким же образом все это попадет к нашим?
— Пошлем в Кладово.
— Где это Кладово?
— В Сербии, — отвечал Петр.
— Где? — спросила Иленка, которая все это время больше слушала, чем говорила.
— Вверх по Дунаю.
— За Систовом?
— Да, — отвечал Петр, — чтобы добраться по Дунаю в Кладово, надо проехать Систово, Рогово, Лом-Паланку и Радуевац.
— Так далеко?
— Два дня пути на пароходе, но можно доехать и скорее — железной дорогой на румынской стороне.
— А они как поехали?
— По железной дороге.
— Они спешили?
— Нет, не в том дело. На Дунае их задержали бы турки.
— Да разве турки могут их задержать? Ведь они бойцы!.. Что им турки!
Петр объяснил сестре разницу между организованным и многочисленным турецким войском и формирующимися легионами. Он разъяснил ей также, в чем заключается сила войска, и закончил так:
— Их тоже убивают и ранят.
Слова его встревожили девушек. Ведь им, наверно, казалось, что болгарским бойцам, словно колдунам из старых украинских преданий, ни сабля, ни пуля, ни копье не страшны. Девушки испугались, но вместе с тем и заинтересовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87