Он быстро пробежал листок и спросил:
— Ты это читал, Марко?
— Я? Нет... я не читаю...
— Почему?
— Как почему? Я выполняю только свои обязанности, а читать я не обязан.
— Ну хоть любопытства ради.
— Любопытство в мои обязанности не входит. Мое дело наблюдать, вот я и наблюдаю, но, несмотря на это, сюда все время попадают издания, которым не место в читальне.
— Так на что же читальня?
— В читальне должны быть издания только со штемпелем, а вот это,— он указал на нелегальную газету в руках у Николы,— кто-то подбрасывает. Надо узнать, кто этим занимается. Ты вот все воскресенье сидишь за столом, так помог бы мне...
— Поймать тех, кто подбрасывает? — спросил Никола.
— Вот именно... Ты только накрой их... и скажи мне... больше ничего не надо...
— Что же с ними будет?
— С ними расправится хаджи Христо... Надо брат, принять меры, а не то турки закроют читальню. Жалко будет.
— Верно, да только жалко будет, если таких изданий не станет.
Марко не понял его. Он принадлежал к довольно многочисленным в Болгарии людям, для которых чтение было процессом чисто механическим. Они читали потому, что знали азбуку.
— Вот ты послушай,— сказал Никола и с жаром прочел выдержку из запрещенного издания, в которой доказывалась несправедливость турецкого господства в Болгарии.
— Понимаешь? — спросил он.
— Понимаю,— отвечал Марко.
— Ты когда-нибудь думал об этом?
— Нет, не думал.
— И никогда бы не узнал, если бы я тебе не прочел?
— Не узнал бы...
— Вот видишь, в читальне должны быть такие издания... Правда?
— Выходит, правда. Но хаджи Христо?
— Тут дело не в хаджи Христо, а в паше. Надо устроить так, чтобы паша не узнал и чтобы какой-нибудь его наушник не мог донести.
— Правда...
— А бывают здесь доносчики?
— Бывают...— Заведующий читальней назвал несколько имен.
— Отлично!.. скажи хаджи Христо, будто это они и подбрасывают запрещенные издания.
— Как же так? — запротестовал Марко.
— Ты не настаивай, скажи только, что тебе так кажется... Да и в самом деле, может они нарочно так делают, чтобы закрыли читальню.
— А, право, может быть,— сказал почти убежденный Марко.
— Наверняка так оно и есть,— подтвердил Никола.
— Да, наверно.
Раздумывая над тем, что сказал Никола, Марко окончательно пришел к убеждению, что запрещенные издания подбрасывают наушники паши. Он сообщил об этом хаджи Христо при первой же встрече с ним и назвал несколько имен.
— А!..— удивился Христо, призадумался и, помолчав, значительно произнес: — Гм...
— Они, должно быть, нарочно подкапываются под нас, чтоб закрыли читальню,— прибавил Марко.
— А ты знаешь, как с ними поступать? —- Не пускать их в читальню.
— Нет, так нельзя. Надо эти издания сейчас же убирать, чтобы в случае обыска заптии их не нашли. Понял?
— Понял,— ответил Марко.
— Ты их убирай потихоньку, без шума...
— Я все время так и делаю... Они обычно появляются в воскресенье, и я, как только нахожу их вечером, тотчас же сжигаю.
— Не надо ждать до вечера. Бросай их в огонь, как только они появятся.
— А если?..
— Что такое?
— Если их просто выбрасывать вон?
— Делай как знаешь, только смотри, чтоб нам неприятностей не нажить.
Таким образом, заведующий читальней получил свободу действий и мог поступать, как ему заблагорассудится. После этого он с чистой совестью обратился за советом к Николе, а последний рассказал обо всем Стояну.
Стояну не раз приходилось читать такие издания еще в то время, когда он учился в Бухаресте. Там они распространялись свободно, и поэтому он не испытывал таких чувств, как Никола, который с восторгом сообщил своему учителю, что он читал нелегальную литературу.
— Как это прекрасно, как справедливо!
Стоян был с ним согласен. Он тоже находил, что в запрещенных в Турции изданиях воспевают красоту подвига и правду, но относился к ним так, как любитель музыки относится к исполнению хорошо известной ему оперы. Они не захватывали его, хоть он и разделял взгляды Николы.
— Да,— заметил он,— все это справедливо и прекрасно.
— Так можно ли такие вещи уничтожать?
— Да кто же их уничтожает?
— Хаджи Христо приказал Марко сжигать газеты или выбрасывать вон. А я бы такую газету в рамку вставил, а тех, кто их подбрасывает, озолотил.
— Кто же их подбрасывает?
— Не знаю, должно быть какой-нибудь герой.
Стоян загорелся. Он понял, что ведется какая-то тайная работа, и в нем снова проснулась неодолимая страсть, овладевшая им еще в юности и до сих пор не удовлетворенная. Он догадался, что запрещенные издания приходят в Рущук контрабандным путем, и ему захотелось найти людей, которые привозят эту контрабанду— не ради наживы, а ради борьбы против Турции. Это было не пустое любопытство,— Стоян готов был принять участие в этом деле.
В Николе тоже проснулось желание отыскать этих людей, но оно носило, так сказать, эмоциональный характер. Он не помышлял о том, чтобы самому принять участие в движении, ему просто хотелось выразить свое восхищение человеку, который приносит в читальню запрещенные издания. Ему казалось, что это должен быть герой. Ведь, доставляя литературу в читальню, он ловко обманывает турецкую стражу. Как ему это удается? Он рискует, его подстерегает опасность, и он идет, вооруженный до зубов — с ножом, пистолетом и ружьем. Ему приходится, наверное, вступать в рукопашный бой с врагом. Никола мечтал выразить этому герою свое восхищение. Он читал про Сцеволу и сравнивал своего воображаемого героя с отважным римлянином. Его герой, наверное, тоже сжег бы себе руку, если бы стража поймала его.
Таким образом, несмотря на различие мотивов, Стоян и Никола начали следить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87