— Это верно,— заметил Никола.
— Поэтому и решили прежде снарядить «апостолов».
— И брать с них присягу,— прибавил Петр.
— Да,— продолжал Стоян,— решено принимать присягу: «За народните горски чети». Вот устав,—сказал он, вынимая из-за пазухи вчетверо сложенный лист исписанной бумаги с печатями .
— Читай!..— сказал Петр.
Стоян начал читать устав организации народного восстания, которым должны были руководить воеводы и байрактары .
Устав состоял из шестнадцати параграфов. Каждой общине предлагалось выставить чету, а каждая чета должна была иметь своего воеводу и байрактара.
Подготовительная работа должна была состоять в том, чтобы найти в каждой общине двух надежных людей, которые согласились бы взять на себя эти обязанности. Устав вызвал у присутствующих небывалый энтузиазм, и им показалось, что выполнить его ничего не стоит. Еще восторженней встретили юноши присягу, которую прочел Стоян:
«Заклевам се днес пред бога иа честная кръст и на свето благовествоване, че ще удържа и изпълня всич-ките свети обязаности, конто ми съобщиха и четоха в закона. Светлото слънце нека бъде свидетел на моята смъртна клетва, а храбрите юнаци с острите си ножо-ве да бъдат мои казнители в моето престъпление».
«Праведный господь! Клянусь крестом и святым евангелием, что исполню все священные обязанности, возложенные на меня изустно и прочитанные в уставе. Ясное солнце да будет свидетелем моей клятвы, а храбрые воины да покарают меня острыми ножами за всякую измену».]
— Я тотчас стану присягать! — воскликнул Никола.
— Я тоже!.. И я! — повторяли остальные.
— Хорошо,— сказал Петр,— мы со Стояном уже присягали и можем привести вас к присяге. Нужны только крест и евангелие... Крест раздобыть легко, а евангелие достанет нам Станко... Мы отправимся на кладбище и там у могилы наших мучеников примем присягу... А пока нам надо потолковать об апостольстве.
— О чем тут толковать! — воскликнул Никола.— Я пойду.
— Я тоже пойду!.. и я пойду! — воскликнули как один все молодые люди.
— Петру нельзя идти,— заметил Стоян,— за ним следят.
— Конечно, конечно,— согласились все.
— А кроме того,— заметил Никола,— нельзя же всем уходить из Рущука. И здесь работы немало.
Он имел в виду галерею, о существовании которой никто, кроме него и Петра, не знал.
— Пусть будет по-вашему,— начал Петр,— позвольте только задать вам один вопрос. Все вы собираетесь в апостолы, но справитесь ли вы с этим делом?
— Конечно, справимся,— возразил один,— что же тут мудреного?
— Ты где родился?— спросил Петр.
— Здесь... в Рущуке...
— Стало быть, в городе... А вырос где? — Тоже здесь...
— Значит, ты не сумеешь ни сговориться, ни поладить с крестьянами... А ты?-— обратился он к другому.
Оказалось, что все выросли в городе. Наконец очередь дошла до Николы.
— Я родился в городе,— сказал он,— но с малолетства пас овец и постоянно жил среди крестьян.
— А ты, Стоян?
— Я родился в деревне, жил в механе и если переоденусь крестьянином, то никто не догадается, что я учился в Бухаресте.
— Значит, только вы двое можете идти в апостолы. К тому же покамест речь идет о попытке... а от этой попытки будет зависеть многое... Если все пойдет благополучно, будем действовать смелее. Помните устав?
— Помним, помним!
— Завтра на заре приходите на кладбище, а пока, с богом, по домам.
Заговорщики разошлись. Никола до того был увлечен, что забыл даже об Иленке. Он сбежал вниз по лестнице и помчался домой. Лишь пройдя несколько сот шагов, он вспомнил о девушке и о той странной поспешности, с которой она ушла. Николе не давала покоя эта загадка, но вскоре ее оттеснили другие мысли, и он отложил выяснение тайны до более благоприятного времени. В воображении Николы рисовались восставшие по всей Болгарии четы. Они волною разливаются по всей родной земле, как овцы по лугам. Во главе каждой четы стоит воевода, а за ним байрактар. Ветер развевает знамена... Душа юноши переполнилась чарующими мечтами. Для полного счастья ему необходимо было излиться перед кем-нибудь. Но перед кем?
Поговорить бы с Петром, но тот вел себя чрезвычайно странно. Вернувшись от Стояна, он сел за бухгалтерские книги и принялся считать, словно ничего не произошло. Сидит себе, считает, записывает, и как ни в чем не бывало говорит:
— Никола!
— Что такое?
— Свесь-ка все сало, что в лавке, У меня счета не сходятся.
И опять принялся писать. А Никола никак не мог справиться с этим делом. Пока он взвешивал и перевешивал, в лавку явился покупатель и попросил перца. Никола отпустил ему сахару. Покупатель ушел, а Никола опять стал возиться с весами. Наконец/ насилу
взвесил сало. Петр тем временем продолжал спокойно заниматься своим делом.
Помешал Петру Аристархи-бей — чиновник из ко-нака, один из тех, которые служат глазами и ушами властей. Занятие это не слишком почетное, однако крайне необходимое правительствам, подобным турецкому. Увидев его, Никола стиснул зубы, а Петр приветливо улыбнулся чиновнику,; посадил его возле себя, предложил кофе и трубку и завел разговор — о чем бы вы думали?— о революционном комитете!
— Ты знаком с членами комитета?— спросил Аристархи-бей.
— Немного. Я познакомился с ними в Бухаресте,,— отвечал Петр так небрежно, словно комитет нисколько его не интересовал.
— Они, конечно, предлагали тебе вступить в члены?
— Разумеется. При той репутации, которую братья сделали нашей семье, это естественно. Но я выкупился от них раз и навсегда.
— А много ли с тебя взяли?
— Пять дукатов.
— Гм... Немного. С меня они больше взяли. Я им долго платил дань, и они ни о чем не догадывались, как вдруг — бац!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87