Впрочем, не тот вор, кто ворует, а тот, кто ворованное скрыть не умеет.
— Я о том и хлопочу, чтобы как-нибудь укрыть свою голову.
— Слыхал, что здесь делается?
— Слыхал кое-что. Говорят, за Стояна тысяча куруш обещана: он одного турка удавил, а другого застрелил. Я, к сожалению, ни того, ни другого не сделал.
— Гм... что поделаешь! Каждому свое. Впрочем, не в том дело... Надо тебе спрятаться.
— Зачем? Разве против меня есть какие нибудь улики?
— Дело в том, что турки перерыли весь город. Всех хватают и сажают под арест. Если они узнают, что ты несколько месяцев где-то пропадал, не миновать тебе тюрьмы. Тебе необходимо на время исчезнуть. Потом вернешься.
— Исчезнуть не трудно, только бы до колодца добраться.
— Петра сейчас нет. Он вернется через несколько дней.
— А пока что мне делать?
— Ложись вон там за мешками. В полдень я уйду и запру лавку, а через час вернусь и отведу тебя.
Ждать оставалось недолго. Мокра ушла и вскоре вернулась с узелком, который бросила за мешки.
— На вот, сбрасывай свои лохмотья, переодевайся и ступай домой.
В узелке оказался полный женский костюм. Это несколько удивило молодого человека, но он, не колеблясь, переоделся. Мокра повязала ему яшмак так ловко, что он совершенно закрыл усы, и сказала: «Ступай». Никому из встречных не могло бы прийти в голову, что в женском платье идет тот самый человек, которого утром черкесы вели как собаку на аркане. Никола беспрепятственно прошел несколько улиц, свернул в болгарский квартал и вошел в дом Мокры. У порога его поджидала Анка.
— Иди, — сказала она.
Наверху девушка остановилась и тихонько сказала:
— Я тебя оставлю в гостиной, а сама постараюсь поскорее выпроводить Иленку, — она только что ко мне пришла.
— Иленку хаджи Христо?
— Да, дочь хаджи Христо.
— Так чем же она мешает? Ведь она не выдаст?
— Ты думаешь?
— Она мне нисколько не мешает, напротив... Веди меня к ней. Любопытно, узнает ли она меня.
Анка пошла вперед и вскоре привела молодого человека в свою комнату. Здесь на диване сидела Иленка. Приход незнакомой женщины не удивил ее, но был ей неприятен. Ей так хотелось отвести душу в дружеской беседе с Анкой... Она отодвинулась в угол и насупилась.
Незнакомка присела на край дивана, где сидела Иленка. Сначала все молчали, наконец Анка, кусая губы, спросила Иленку:
— Ты уже кончила вышивать платок?
— Нет, я только начала, — сухо ответила Иленка.
— А я начала занавески.
— К каким окнам?
— В гостиную.
— Я тоже думала о занавесках, но...
— А я думаю туфли вышивать, — заговорила незнакомка.
Услышав этот голос, Иленка вздрогнула. Она стала всматриваться в лицо сидящей напротив женщины, и взгляд ее выразил удивление и ужас, словно перед нею был не человек, а призрак. Девушка сдвинула брови, сморщила лоб и наконец посмотрела на Анку, которая отвернулась, зажимая платком рот, чтобы удержаться от душившего ее смеха. Тут Иленка заметила, что из-под яшмака незнакомки выглянул короткий ус.
— А я думала... — начала незнакомка.
— Ах! — крикнула Иленка, невольно подаваясь вперед.
— А я... — снова начала незнакомка.
— Ты!.. ты... — перебила Иленка. — Ты... Никола!.. Никола сдвинул яшмак и хотел снять его совсем, но
Иленка не дала ему это сделать. Она взяла его за обе руки и смотрела ему в глаза. Лицо ее сияло от радости, из глаз текли слезы!
— Ты... ты... — повторяла она.
— Я думал о тебе, — сказал Никола.
— А я о тебе разве нет? — отвечала. Иленка.— Ах, как ты хорошо сделал, что пришел теперь! — Она сделала ударение на слово «теперь». — Мне так грустно. Мне так тяжело, — жаловалась девушка.
Вероятно, благодаря одежде Николы Иленка стала смелее. Она подошла к нему и подала руку. Ее смех, слезы, печаль привели Николу в состояние такого восторга, что ему хотелось лишь «смотреть, смотреть-, смотреть, целовать, целовать, целовать». Никола не знал, почему Иленка так разволновалась, и приписывал это своему присутствию. Не мудрено поэтому, что чувство его достигло такой напряженности, благодарность его переполняла. Он готоз был без колебания пойти в огонь ради
этой девушки, которая была так искренна. Никола весь пылал. Он смотрел на Иленку, держал ее руку и молчал, не будучи в состоянии выразить словами то, что переполняло его сердце. Он переживал' что-то новое, неизвестное. Прежде Иленка ему очень нравилась, гораздо больше всех других девушек, которых он когда-либо встречал. Она нравилась ему, как нечто прекрасное, восхитительное, желанное, но все же столь отдаленное, что он даже не смел мечтать о ней, разве только так, как на берегу Дуная, когда он смотрел на лебедей, желая превратиться в птицу.
Иленка, дочь хаджи Христо, богачка... И вот она рядом с ним, улыбается, плачет, жалуется. Вдруг у Николы мелькнула мысль: «Чего же она горюет, если я здесь!» — и он заговорил:
— Не грусти... ведь я здесь... Вот я и пришел... Слава богу, мне удалось уйти от черкесов. Ведь они поймали меня и вели на аркане... прямо к следователю. Я там видел хаджи Христо...
— Ты видел его? — с ужасом спросила Иленка.
— Да, видел. Хаджи Христо сидел на диване рядом с Аристархи-беем.
— А он тебя видел?
— Видел, но не узнал.
— Ах, — вздохнула она с облегчением... — Я и сама тебя не узнала. Но горе тебе, если он тебя узнает... Так уходи же... уходи... Не оставайся здесь ни минуты... отправляйся в Румынию. Подожди только, я сбегаю домой и принесу тебе все мои дукаты, алмазы и жемчуга, чтобы ты не испытал нужды на чужбине... Подожди немного, я сейчас же вернусь...— С этими словами она отняла у Николы свою руку и встала.
Анка была немой свидетельницей встречи влюбленных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87