К тому же у него теперь оставалось больше свободного времени: у портного болгарина он должен был оставаться и на ночь, француз же отпускал его вечером из мастерской. Всем этим он поделился со Стояном.
— А квартиру ты уже нашел себе?
— Нет, и я хочу просить тебя...
— Поселиться вместе со мной? Я согласен.
— Нет, мне бы хотелось поселиться здесь, в читальне... Ведь Марко позволил мне ночевать здесь с субботы на воскресенье и с воскресенья на понедельник.
Марко был заведующим читальней.
— Поговори с ним.
— Я уже говорил, но он отказывает. Уверяет, будто хаджи Христо голову ему снимет, когда узнает, что я здесь ночую.
— Так я сам поговорю с хаджи Христо.
— Поговори, сделай милость.
Хаджи Христо, который был председателем совета читальни, никогда, по некоторым соображениям, не отказывал Стояну. Впрочем, вопрос этот был пустой и даже не противоречил уставу, так как ни один параграф устава не запрещал никому ночевать в читальне. На этом основании хаджи Христо поручил Стояну передать Марко, что Никола может ночевать в читальне при условии,
если он будет каждое утро перед уходом подметать по-лы. Таким образом, выиграли обе стороны: и читальня и Никола. Занятия молодого человека приобрели теперь более систематический характер. Каждый день от заката солнца до двенадцати часов ночи он занимался, и никто не мешал ему. В Рущуке, хотя город постепенно европеизировался, все еще оставался в силе турецкий порядок, согласно которому жителям после наступления сумерек запрещалось ходить по улицам. Поэтому вечером все покидали читальню, и бывший пастух мог беспрепятственно читать, писать и даже повторять вслух все что угодно. Он занимался по три часа в день. Как многому можно научиться за три часа, если заниматься усердно!
Притом Никола учился, не отрываясь от жизни, так как постоянно общался с людьми, следил по газетам за ходом событий и, таким образом, находил приложение приобретенным знаниям.
Правда, его познания были пока весьма элементарны, но, благодаря тому что Никола всегда стремился приложить их к жизни своей родины, в душе его зародился, развился и укрепился патриотизм отчаяния, особенно близкий людям, находившимся в том положении, в каком находились болгары около 1870 года. Такие люди готовы вступить в союз с кем угодно, лишь бы это был враг их притеснителей; они готовы на любые муки, если только это может нанести ущерб поработителям. Такова логика преследований. Патриотизм стал проявляться в действиях, как только болгары осознали свое положение турецких подданных. Никола был одним из таких патриотов.
Вскоре он заглянул и «за кулисы» читальни. На столах лежали газеты, в шкафах стояли книги, дозволенные турецкой цензурой, но по рукам ходили запрещенные книги и газеты — русские, сербские и румынские. Последние издавались в Бухаресте или в Браиле, и их с жадностью читали даже вполне благонамеренные посетители читальни. Как они попадали в читальню? Берега Дуная охраняли турецкие часовые, которые никого не пропускали без паспорта и предварительного осмотра. «Никто, опасаясь за жизнь и свободу, не смел перейти заповедные воды». А между тем запрещенные книги и журналы все появлялись и появлялись.
Каким образом запрещенные книги и газеты проникали в рущукскую читальню? Этого не знали ни Стоян, ни Никола, ни Марко. Последний получал за них выговоры от хаджи Христо.
— Откуда это берется? — спрашивал председатель совета читальни, когда ему попадал в руки экземпляр запрещенного издания.
— Почем я знаю? — отвечал заведующий. — Надо лучше смотреть.
— Ведь я смотрю... на всяком экземпляре я осматриваю почтовый штемпель.
— А с почты ничего такого не приходит? — Нет, не приходит.
— Должно быть, кто-нибудь подбрасывает,— догадался хаджи Христо.— Ты только заметь — кто, поймай, а уж я его проучу. Если, сохрани бог, паша узнает, тогда нам всем достанется, а читальню закроют.
Последний аргумент показался Марко особенно убедительным, и он удвоил рвение, но все его старания ни к чему не привели. Что тут станешь делать? Приходили посетители, садились, курили, читали, разговаривали. Как тут заметишь, не принес ли кто запрещенную книгу или газету, и не положил ли ее на столе рядом с другими. Напрасно Марко часами караулил,— ему не удавалось никого поймать на месте преступления. Наличие «запрещенного» обнаруживалось лишь по тому вниманию, с которым его читали. Всякий спешил прочитать нелегальные издания, и на лице такого читателя сразу выражались чувства, которые он переживал во время чтения. Один при этом улыбался, другой морщился, третий выходил из себя и даже бранился. Запрещенные газеты ходили по рукам, а когда посетители покидали читальню, Марко всегда находил эти издания на столах,— придраться было не к кому. Оставалось только уничтожать согриз вещественное доказательство, а между тем хаджи Христо все чаще и чаще повторял:
— Смотри в оба, не то быть беде!
Надо было принимать меры, и Марко решил во что бы то ни стало отыскать преступника или преступников.
С этой целью он обратился к Николе, когда тот, по своему обыкновению, вечером пришел в читальню.
— Тебе известно, что тут происходит?
— А что?
— Могут закрыть читальню.
— Да что ты?
— Это было бы большим несчастьем.
— Правда!
— Вот мы и должны предотвратить беду.
— Как же это сделать? — спросил Никола.
— Смотри! — ответил Марко, подавая ему запрещенную газету, которую нарочно припрятал.
Никола приходил в читальню поздно, и до сих пор ему не случалось видеть запрещенных изданий. Поэтому этот первый номер запрещенной газеты произвел на него сильное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87