.. Но все же рисковать не следовало. Размышляя таким образом, Стоян вышел на берег Дуная, забрался в тростник и решил ждать, не подвернется ли какой-нибудь счастливый случай. Но случай не подвертывался. Стоян видел, как по реке скользили пароходы, парусные суда, баржи, рыбацкие челноки, но все они плыли слишком далеко от него. Чтобы дождаться чего-нибудь подходящего, надо было ждать несколько дней. Между тем к вечеру Стоян заметил усиленное движение на линии пограничной стражи. Было ясно, что его уже начали разыскивать. Ночью его опасения подтвердились: пограничная стража была удвоена. Стоян вышел из тростника и направился к дороге, но не успел он до нее добраться, как ему пришлось залечь в первой же попавшейся яме, ибо по дороге двигался отряд черкесов. Может быть, они искали не его, но у страха глаза велики. Когда отряд проехал, Стоян перебежал дорогу, добрался до леса и, найдя подходящее место, лег спать.
«Утро вечера мудренее» ,— утешал он себя. Однако уснул он не сразу. Ему пришло в голову, что надежнее всего укрываться среди людей. В толпе личность теряется, но для этого нужно, чтобы толпа и личность были однородны. Пока Стоян ходил в крестьянском платье, он ничем не выделялся среди окружавших его людей.
«И зачем только я снял гобу, лапти и колпак!» — подумал он.
Однако делать было нечего. Оставалось только вернуться в Рущук и там затеряться среди людей, а потом при случае добраться до Гюргева. При сложившейся ситуации этот путь казался ему самым верным. Труднее всего было попасть в Рущук — город, окруженный рвами и окопами, в которых стояли пушки и были расставлены часовые, охранявшие все входы и выходы. Однако эта трудность не показалась Стояну непреодолимой.
Раздумывая таким образом, он уснул. Его разбудил какой-то, странный шум в лесу. Не ветер ли это? Нет, не
ветер. Стоян стал прислушиваться и скоро убедился, что лес полон людей: он уловил треск ломаемых ветвей, шаги, разговоры. Тот, кто, подобно Стояну, знал историю Филиппа Тотю, Панайота Хитова, Стефана Ка-раджи и Хаджи Димитра, легко мог догадаться, что это облава.
Стояну стало жутко, сердце его сжалось. Однако через несколько минут он успокоился. Если даже это облава, то ведь он рискует одной лишь жизнью, а жизнь его и без того висит на волоске. Молодой человек вдруг почувствовал себя сильным и мужественным. Он осмотрел револьвер, немного подумал, припоминая хорошо знакомую местность, и направился в сторону оврага, где струился ручеек, текущий к Лому. Стоян продвигался весьма осторожно, стараясь не сбиться с пути. Вскоре он убедился, что его окружают со всех сторон. В таких случаях кольцо сжимается постепенно. Стоян понял, что ему нельзя терять ни минуты, и быстро пошел вперед. Пройдя несколько десятков шагов, он встретился с болгарским крестьянином, который, как только заметил его, поднял палку и хотел было закричать. Стоян направил на него револьвер, и крестьянин тотчас же опустил руку и замер на месте.
— В чем дело? — тихо спросил Стоян.
— Нас согнали искать Стояна Кривенова,— отвечал крестьянин.
— Ну, ступай с богом,— сказал Стоян, проходя мимо него.
— С богом,— ответил тот.
Благополучно миновав цепь облавы, Стоян быстро направился к оврагу. Теперь он шел по тропинке — и вдруг столкнулся лицом к лицу с агой систовских заптий.
— Стой! — крикнул ага, протягивая левую руку к Стояну, а правой хватая торчащий за поясом револьвер.
Раздался выстрел. Но выстрелил не ага, а Стоян. Ага вскрикнул, протянул руки, как будто пытаясь за что-то ухватиться, и рухнул навзничь.
Стоян бросился бежать. Теперь, когда он совершил второе убийство, положение его стало еще хуже. Вдруг он сообразил, что его легко настигнуть,, ибо теперь из-вестно, куда он пошел. Тогда он свернул в сторону и забрался в чащу, стараясь так обогнуть лес, чтобы идти
в направлении, противоположном тому, откуда следовало ожидать погони. Таким образом он приближался к Кривене.
Теперь Стоян пошел медленнее. Он все время оглядывался, прислушивался, останавливался и снова шагал вперед. Убедившись наконец, что ему удалось ускользнуть от погони, он немного отдохнул, а потом снова двинулся в путь. Подойдя к деревне, он обошел ее, отыскал ветвистый явор, влез на него и укрылся на макушке между густыми ветвями.
Перед ним открылось обширное пространство. Он видел блестевший на солнце Дунай, а за ним зеленую равнину; видел поля, холмы и леса, над которыми возвышались систовские минареты; видел раскинувшиеся тут и там деревни, устье Янтры и наконец Кривену, где можно было различить и отцовскую механу.
Его мучил вопрос, не случилось ли чего с отцом, бабушкой, матерью и сестрой?
Скорее всего отец арестован. Не менее вероятно и то, что разъяренные неудачей черкесы и башибузуки, командированные для поимки Стояиа, набросятся на мать, сестру и бабушку и станут истязать их. Особенно беспокоила его мысль о молодой, красивой сестре, представлявшей лакомый кусок для мусульман. Он напряженно всматривался в механу, в надежде увидеть хоть что-нибудь, что могло бы дать ответ на мучившие его вопросы, но не мог ничего разглядеть. Механа по-прежнему стояла на своем месте. На дворе бродили куры. По дороге шел или ехал народ. Стоян смотрел на отцовский дом сзади и потому не мог разобрать, стоит ли там часовой. Если бы он знал, что солдаты ушли, можно было бы ночью подойти к механе и разузнать, что там происходит. Он раздвигал листья, напрягал зрение и наконец разглядел блеск штыка. Значит, солдаты остались.
Спустя некоторое время Стоян заметил какую-то женскую фигуру, выходившую через задний двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87