А дальше как?
— Дальше все обычно. Пришли наши... И вот он я! Демид с Левенковым вышли во двор, а женщины остались в доме. Им тоже нашлось о чем поговорить.
Время было не позднее, а на дворе стояла настоящая ночь: черно и тихо, только у конюшни под широкой жестяной тарелкой-абажуром на столбе покачивалась электролампочка да за домом перешептывались сосны о чем-то потаенном и безрадостном.
Демид сидел на лавочке и курил свою неизменную «звездочку», Левенков пристроился рядом, у самого квадрата оконного света, похожего на большой белый лист бумаги на черной земле. Оба они безотчетно глядели на этот квадрат и молчали — то ли оглушенные пронзительной свежестью осеннего вечера сразу после застолья, то ли от предчувствия нелегкого разговора. Во всяком случае, Де-
мид знал, что разговор будет тяжелым, и не находил слов.
— Ну так что, Демид, отдохнешь немного или сразу за баранку? — заговорил Левенков.— Торопиться в общем-то некуда...
Было видно, что ему неловко с первого же дня запрягать в работу фронтового товарища и вместе с тем хочется поскорее запустить в дело простаивавшую машину.
— Да я хоть завтра.
— Вот и добро. Возьмешь ЗИСа, машина еще крепкая, послужит. Завтра с утра пойдем в контору, представлю тебя нашему начальнику, и оформляйся.
— Оформляйся...— Демид вздохнул прерывисто, сплюнул прилипшую к губе табачину и выпалил одним духом: — Без документов я!
— Не понял...
— Без документов, говорю.
— Что, потерял? Украли? Впрочем, беда это небольшая, оформим на постоянную работу, когда получишь. Нашему заводу, в порядке исключения, разрешено принимать сезонных рабочих без особых формальностей. Берем из соседних деревень по справкам, так что...
— Не то, Сергей Николаевич, не то! Теперь я получить могу только по шее.
— Как это? — растерялся Левенков.— Натворил чего?
Говори, не утаивай.
— Ничего я не натворил. Хотя теперь уже, считай, натворил.
— Ну, брат, знаешь...
— Так вышло, не моя вина. Не моя, понимаешь! Тебя после добрушского щупали?
— Немного проверяли — так, больше для проформы. Воевать надо было.
— Ага, воевать! А сейчас, вишь ли, воевать не надо. Эх! — Демид с силой отщелкнул окурок и скрипнул зубами. У него всегда получался этот скрип, когда начинал по-настоящему злиться.— Во-первых, лагерь... сам сдался, хоть и деваться было некуда, а попробуй докажи; во-вторых, три недели у союзничков — тоже неизвестно, что я за птица; в-третьих, накладка у меня получилась с этим Иваном Дерюгиным, чтоб ему, землячку, в гробу перевернуться, если только есть такой! Начались проверки-перепроверки...
Дал я тягу.
— Да зачем, не пойму? Проверка — естественно. Тебя одного, что ли! И при чем тут Дерюгин?
— Э-э, Сергей Николаевич, зачем, зачем... В тюрьму ворота широкие, да из тюрьмы узкие. А с Дерюгиным влип я, как кур в ощип.
...Убежав от бауэрши и пристав к колонне пленных, Демид попал в лагерь. Лагерного опыта ему не занимать, знал, где и как себя вести, чтобы выжить. Перво-наперво надо было назваться чужим именем. Береженого бог бережет, излишняя осторожность не помешает. Из осторожности он не стал придумывать себе имя, а назвался хорошо знакомым, накрепко укоренившимся в памяти именем однополчанина-земляка, такого же, как и он сам, шофера автобата. Все это было просто, как дважды два: меньше выдумок —больше шансов уцелеть. В лагере всяко оборачивается, запросто и память отшибут.
В конце апреля сорок пятого вся немецкая охрана бежала ночью, втайне от заключенных, побросав не только всю лагерную документацию, но и награбленное «свое личное» барахло. Многих людей эта уцелевшая документация, попавшая к нашим через союзников, избавила от излишнего недоверия и проверок, Демиду же только навредила. Совершенно не подумав, чем это может кончиться, он захотел восстановить свое настоящее имя. Потом обзывал себя всякими словами, но было поздно.
— А зачем вам понадобилось менять фамилию? Вы не коммунист, не командир. А? — спросил его старший лейтенант..
— Да -так, на всякий пожарный...
— Это не ответ.
— Опасался розыска, значит.
— Какого?
Демид понял, что допустил ошибку. Это начинало его злить. Сейчас начнутся выяснения: что, да как, да почему. Пришлось рассказать о пребывании в категории «восточных рабочих», о побеге, о чем он умолчал вначале, чтобы все выглядело проще, без излишней путаницы. И на тебе, дернул черт за язык с этим Дерюгиным.
— Ну, убежали, потом снова оказались в их руках-— так что, они не узнали своего беглеца?
Ничего не попишешь, надо говорить о добровольной сдаче в плен. Но теперь ему уже окончательно не верили. Демид видел это.
— Сам — в плен? Лю-бо-пытно. Хм! Много любопытного. Скажем, упорные попытки откреститься от фамилии Дерюгин... В какой части служили?.. Да-да, правильно, у
меня записано. Итак, Дерюгин, плен, второй плен, бауэр, снова плен, союзники... Не много ли на одного?
— Было и не такое.
— Знаю, было. Их имена занесены в посмертные списки героев.
— Имена всех?
— Нет, не всех... пока.
— Но что мне оставалось делать? — вспылил Демид.— Что?
— Оружие было?
— Когда?
— Да еще тогда, в сорок первом.
— Значит, стреляться? — стиснув зубы, процедил Демид.
Старший лейтенант ничего не ответил.
На запрос в часть сообщили такое, отчего Демиду впору было рвать волосы на голове. Деталей никто не знал, но налицо был тот факт, что по вине Дерюгина в немецкие руки попала машина со штабной документацией. Вместе с машиной пропал и Дерюгин. Сержанта же Демида Рыкова считали погибшим при перевозке снарядов.
Долго еще разбирались с Демидом и выдали-таки бумагу, согласно которой он должен был ехать на родину, где его знают, для окончательного выяснения дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177