Все, за исключением Че-лышева, потому что лишь один он знал, хоть и приблизи-
тельно, залегание пласта. Все довоенные карты геологоразведки пропали, но ему при назначении его на работу еще в сорок третьем, сразу после освобождения Гомелыцины от немцев, посчастливилось увидеться с геологом, проводившим разведку на Сосновском кирпичном. Он хорошо запомнил: «В сторону березовой рощи пласт обрывается, планируйте разработки в противоположном направлении». Где именно кончается глина, он не знал — нужна новая геологоразведка,— но, судя по толщине пласта в рабочем карьере, метров на сто — сто пятьдесят в сторону леса еще можно продвинуться.
— Считай от края сто пятьдесят шагов и ставь веху,— распорядился Челышев,— Потом замеряем точней.
Миша кивнул скуластому, и тот аршинными шагами, далеко вперед выкидывая свои кривые ноги, двинулся в направлении леса.
— А что, больше не смогут? — спросил Левеиков.
— Мало, начальник,— подхватил Миша.— Цыгану что все лето делать?
— Ох ты, стахановец! Справься с этим.
— Восемь коней, восемь телег, двадцать цыган!.. Миша тебя подводил, начальник?
— Остынь, Миша, остынь. На большее денег нет.— И, обращаясь к инженеру, пояснил: — На год хватит.
— Ай, обеднел начальник! Ай, обеднел! — засокрушал-ся Миша с явной насмешкой.— Хочешь в долг? Цыган верит хорошему человеку.
Вот шельма, торговаться вздумал. В долг ведь и к лопате не притронется. А Левенков что-то подозрительно безучастен, неужели поверил, что нечем платить? Сомнительно, что-то другое на уме. Кривится вот, щурит глаз.
— Найдется тебе дело, только работай,— успокоил он цыгана.—Людям подводы всегда нужны. Прошлым летом стоял без дела? Ну то-то же.
Поставив веху в нужном месте, вернулся скуластый и молча стал позади Миши. Челышев объяснил, откуда начинать, куда сваливать грунт, и отпустил их, заодно наказав Мише, чтобы его люди не шалили в поселке. А когда те ушли, заключил:
— Спешить не будут —чище сделают. До августа им хватит.
Левенков кивнул и, помедлив, уже отойдя от экскава« тора, проговорил раздумчиво:
— Бульдозер бы, ему тут на неделю работы. А, Описям Ефимович?
Вот, оказывается, что на уме у инженера — бульдозер. Экое открытие, ну прямо Архимед! А он, Челышев, не думал об этом. Да не то что думал — проверял и перепроверял.
— Техника, Сергей Николаевич, вещь хорошая, да не везде пригодна. Бульдозер этот я на пушечный выстрел к карьеру не подпущу. Навидался на других заводах, ученый. Кстати, ты бы тоже поездил, поглядел, в порядке обмена опытом. Новаторы...— Он выругался, давая выход раздражению, которое накапливалось с самого утра.— Почему наш кирпич нарасхват? Да потому, что это кирпич, а не мякина. Кирпич! Его в Кремлевскую стену класть можно. Да-да, не ухмыляйся, не уступит. А все — лопата, чтоб и крошки чернозема не осталось. А после бульдозера что? Дерьмо после бульдозера, а не глина! Потому и кирпич такой — щелчком расшибешь.
— Но можно ведь снять только верхний слой, остальное — лопатой,— возразил инженер.
— Знаем, Сергей Николаевич, пусти козу в огород, она распорядится по-своему.
— Может, и так,— пожал плечами Левенков.—-Только все равно заставят, рано или поздно. Это экономичней, выгодней.
— Кому? — Челышев крутнулся на носках и встал перед Левенковым стеной.— Кому выгодно — заводу? его начальнику? тебе, инженеру? Да, выгодно. Только выгода эта близорукая, сиюминутная. Отгрузили кирпичик на платформу— и с плеч долой, пускай он хоть в муку искрошится, построили дом — отчитались, а о том, что он через десяток лет осунется, голова не болит. Нет, Сергей Николаевич, это вред, а не выгода. И бульдозер я к карьеру не подпущу, ты меня знаешь. Головотяпов у нас хватает — знай щелкай каблучком. Сегодняшним днем живут, как цыгане вот эти. Я бы эту цыганщину!..
Он угрожающе засопел, готовый заматериться, и вдруг, поймав себя на мысли, что злится без особой причины, проявляя тем самым слабость, неуверенность, как-то обмяк весь, успокоился. В самом деле, с чего это он распетушился, как мальчишка? Инженер вот невозмутим, держит марку солидного человека, а он, начальник... «Черт, совсем нервы распустил. Не годится». Он вспомнил недавний разговор с женой и оценил ее рассудительность.
«Меньше злись — больше слушать будут»,— сказала Степанида.
«Жди, послушают... К резкому слову народ привык».
«Послушают, Онисим, послушают. Не та собака страшна, что громко лает, а которая скалит зубы молча».
«Нашла сравнение, понимаешь!» — буркнул Челышев недовольно, однако не мог не признать справедливости ее слов.
— Но и мы, Онисим Ефимович, не можем похвастать дальнозоркостью,— заметил инженер, прерывая его мысли.
— В каком смысле?
— Вам не нравится цыганщина?
— Нет, не нравится. Давно пора закрепить за местом.
— Вот и отлично,— улыбнулся Левенков.— А наши рабочие живут не по-цыгански?
— Хм, вот ты о чем — о частных застройках.
— Верно, о них. Почему вы против?
— Частная застройка — кабала, все соки вытянет. А мне нужны рабочие, рабочий класс, та-аскать. После смены надо отдыхать, а не стропила ставить. Вот так, Сергей Николаевич, о них думаю, о них, потому и провел решение строить многоквартирный, заводской, по городскому типу. Трехэтажный, заметь! К Новому году вселим — и жи-вите-радуйтесь. Или ты против строительства? Тогда почему за голосовал?
— Я не против. Только все это — латание дыр. Сколько мы там семей вселим...
— Будем еще строить.
— Онисим Ефимович, вы ведь отлично понимаете, что с нашими фондами понадобится лет двадцать на строительство более-менее приличного поселка. А люди сейчас хотят жить в домах — не в бараках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177