— И то ладно,—так же спокойно, как и возражал, согласился старший мастер.
В углу задвигалась бухгалтер Корташова. Конечно, ей непонятно, из чего платить сверхурочные, выделить снабженцу, как бы не превысить фонд заработной платы. Для Челышева эти вопросы —не вопросы, семечки. Лишь бы дать кирпича побольше, а там, если и будет какой-то перерасход—победителей не судят. На первых порах трях^ нет директорским фондом. Правда, он лишит себя возможности выделять всевозможные денежные пособия, но разве об этом сейчас думать. Кирпич! Кирпич —он все оправдает.
Щеки у Корташовой зарумянились: волнуется, порывается сказать. «А красивая, понимаешь...» —отметил машинально Челышев.
— Ксения Антиповна, ты подсчитай там наскоро, после собрания прикинем наши возможности.
— Хорошо.
— И мой фонд приплюсуй! —Он хлопнул ладонями по коленям, будто собираясь встать.—Ну, та-аскать, с первым вопросом ясно —впрягаемся. Теперь надо с участками,под раскорчевку решить, а то люди уже проходу не дают.Да-вай ты,—кивнул парторгу и достал новую папиросу.
Сосновский завод и поселок с трех сторон обступали вековые леса, лишь за сушильными сараями простирался
огромный пустырь, на котором велись разработки глины еще с тридцатых годов, нынче поросший кустарником и мелколесьем. Все сколько-нибудь пригодные для обработки клочки земли вблизи Сосновки были заняты под огороды, Заводской люд был сплошь из деревень, не представлял себе жизни без земли. Да и прожить в полуголодное после-военное время без подсобного хозяйства было мудрено, Держали скотину и птицу, сажали картошку, овощи, сеяли просо —в общем, были и рабочими, и крестьянами одно-временно. Не имели хозяйства только сезонные рабочие, холостежь да самые отъявленные лодыри.
Земли не хватало; люди отвоевывали ее у кустарника и мелколесья, занимаясь раскорчевкой в дозволенных для этого местах — на участках, не принадлежащих примыкающему к заводу лесхозу. Оставался нетронутым лишь доб-рый участок земли за старыми карьерами, на который и нацелились заводчане. Новые же разработки глины велись на другой стороне пустыря, в направлении березовой ро-щи. Здесь огородов не заводили, потому как через год их бы все равно срыли. Сегодня предстояло определить место под огороды. Челышеву эта затея не нравилась, поскольку корчевание требовало от людей много сил и времени, что не могло не отразиться на производстве. Запретить же или помешать корчеванию Челышев не мог, потому решил не вмешиваться и это дело — пусть сами разбираются.
Была у него еще одна причина, заставлявшая оставаться в стороне при выборе участка. Причина веская, лично для него болезненная, известная только Челышеву. Но о ней он и думать не хотел, гнал от себя назойливые мысли. Поднялся Никита Волков.
— Я, товарищи, так думаю, что об огородах нету надобности долго рядиться — все в курсе.
— В курсе, в курсе,— согласились с ним.
— Ну вот, где место определим?
— А где же его определять? — отозвался Андосов.— За старыми карьерами и определим.
- За старыми,— поддержал его Климук.
«Отлично!» — отметил про себя Челышев. Он был до-воден тем, что старший мастер сам определил именно этот участок, хотя иного никто себе не представлял. Судя по всему, иного и быть не могло. И все же Челышев, зная наверняка, что с ним не согласятся, спросил, будто выдвинул свое предложение:
— Может быть, у березовой рощи? Там земля лучше и
кустарник реденький.
Все с удивлением поглядели на своего директора — что ж это он задумал? Какой дурак станет горбатить спину из-за одного урожая? В следующем году рабочий карьер вплотную подступит к этому участку. Конечно, заводу выгодно— еще бы! — экономия средств и времени на расчистку. А людям каково?
Челышев знал, что именно так о нем и подумали.
— А чего же,— заулыбался лукаво Андосов,— и уро-жайчик соберут... один, и заводу подмога. Авось кто и клюнет.
— Ты, Петр Матвеевич, все шутишь! — занервничал
парторг.— От нас требуется немногое — указать людям границы заводской земли, а они уж сами разберутся. Я не понимаю вашего предложения, Онисим Ефимович.
Волков был прав. По существу, весь этот разговор о выборе участка был излишним. Пустырь, он и есть пустырь, и никакого особого разрешения разбивать на нем огороды не требовалось. Еще весной заводчане начали было корчевание за старыми карьерами, но, не зная границ заводских владений, вклинились в лесхозовские земли. Из-за этого вышел скандал. Начали поднимать документацию, уточнять границы, сверять заводские карты с лесхозовскими, запретив на время трогать этот участок. Так и оставалось до осени, до сегодняшнего дня.
— Значит, решили? — спросил Волков, обводя всех взглядом.— Сегодня и объявим народу.
— Прямо сегодня? — обеспокоился молчавший до сих
пор Палагин.
— Люди ждут, нечего откладывать. - Может, завтра, а, Никита?
— Не понимаю.
— Да себе надо ж выбрать делянку.
— Ну, Палагин!..— осерчал Челышев.— Сегодня! Слышишь, Волков? Сегодня же!
Этих поблажек он терпеть не мог. Тоже, понимаешь, барин выискался: из грязи—да в князи. Палагина он недолюбливал за корысть, но обойтись без него не мог. Другого такого снабженца не найдешь.
Когда все разошлись, Челышев вернулся в свой кабинет, присел к столу и задумался. На душе остался неприятный осадок, неудовлетворенность собой. Понимал, что поступил правильно и с завышенными обязательствами, и
при выборе участка под огороды, тем более что и выбирать-то нечего было, люди сами выбрали, но совесть его неспокойна, сомнение шевелилось в нем. Это ненавистное ему еще с молодости, подтачивающее волю сомнение — будто короед в здоровом дереве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177