.. Чем это объяснить?
Теперь задумался Восэ. Он впервые слышал о своем народе такой отзыв.
— Если ты говоришь о чиновниках и о военных нашей страны, то ты прав, господин,— сказал Восэ.— Среди них нет ни одного честного человека. Все они с кривой душой, все нахлебники. Если ты богатый — льстят тебе, бедный — бросают в тебя камень. Мы народ безобидный, господин, никому не делаем зла. Всякого, кто приходит к нам в горы, если он хороший человек, не облаивает по-
собачьи и не рвет по-волчьи, мы уважаем. Все, что есть у бедного таджика — лепешка ли, горсть ли толокна, он рад поднести гостю...
Восэ был взволнован. Вспомнив историю, слышанную им когда-то в Нориндже от своего деда, он предложил русскому выслушать ее; тот охотно согласился и велел татарину переводить.
— Ну, слушай тогда,— сказал Восэ.— У нашего народа есть предание... Наши предки в давние времена были все как на подбор богатыри. Они умело владели мечами, копьями и не раз обращали в бегство врагов, пытавшихся завоевать их страну. Вначале в горах были лишь волчьи логова да шакальи норы. Наши предки благоустроили эти места: убрали камни, расчистили поля, занялись земледелием. Заложили сады, разбили цветники. В высоких ущельях на крутизне построили города и крепости. А затем, взяв в руки кирку, мотыгу, сошник, постепенно стали забывать боевые сечи. Развесили свои мечи на стенах и потолках жилья. И поржавели мечи, и вместо их звона, вместо топота конских копыт и грома сражений горы услышали нежные звуки свирелей, скрипок, двух- струнок и семиструнок. Породистые скакуны под тяжестью хозяйственных работ переродились, к каменным кольям, поставленным некогда для боевых коней, наши деды стали привязывать быков да ослов. Однажды со стороны Китая показался враг, несметное, как саранча, войско. Наши деды взялись за мечи, чтобы сразиться, но оказалось, что мечей не вынуть из ножен, ржавчина слепила металл в одну ветхую рухлядь. Враг захватил страну, покорил ее; кому удалось убежать, убежал, кому нет — остался. Крепости были разрушены, города и селения разорены, посевы, сады и цветники растоптаны. Вражье войско начало грабить повсюду, забрало в плен красивых женщин и девушек, увезло их с собой. Бежавшие в ущелья и расщелины и жившие в тайных убежищах люди понемногу снова окрепли, расплодились. Теперешние наши горные таджики — это потомки того бежавшего от закабаления народа... И понятно, почему, когда видят чужого, боятся его: стали скрытными, затаившими злобу, остерегаются рассказывать чужому о своих тайнах. Враг поставил своих правителей, миршабов, духовников, судей, сборщиков податей, стал нещадно притеснять... Так прошло много месяцев, потом много лет, появился в народе
один мудрый человек по имени Фароз, который сказав народу: «Я пойду в Медину, расскажу халифу Умару», Фароз прошел по безлюдным пустыням, соленым рекам, сквозь лесные заросли Мазандерана, с большими трудностями и мучениями дошел наконец до Медины. Увидел он одного приветливого старца, который возле своего дома месил глину, делал кирпичи. Фароз спросил: «Почтенный старец, а где здесь дом халифа?» Старик сказал: «А какое у тебя дело к халифу?» Фароз ответил: «Я пришел с земли Востока, принес жалобу на угнетающих нас правителя и его подручных»,— «А какие притеснения учинили правитель и его подручные, если ты решился на такой дальний и мучительный путь сюда?..»—«Посмотри на меня, почтенный старец, мне еще не исполнилось и тридцати лет, а я похож на семидесятилетнего старика. От гнета и притеснений правителя и его чинуш весь народ стал таким, как я». Старец опечалился, рассердился на тех, на кого жаловался Фароз, и сказал: «Халиф — это я. Видишь, хотя я и халиф, а сам размешиваю глину, делаю кирпичи; у меня в доме нет никакой одежды, кроме вот этой ветхой, легкой накидки и халата. Я выслушал твою жалобу, узнал о горе таджикской бедноты, теперь я напишу приказ и пошлю его вашему правителю, он и чиновники не будут больше притеснять подданных». И, сказав это, приказал Фарозу: «Нагнись, сын мой!» Фароз нагнулся, халиф положил ему на спину мокрый кирпич, написал пальцем на нем, приложил к написанному свою печать и велел: «Отправляйся, сын мой, отнеси этот кирпич, покажи правителю!»
Фароз вернулся и показал кирпич правителю, тот прочитал повеление халифа, испугался, задрожал, а потом уменьшил сразу подати и налоги. Бедным таджикам стало лете, обрадовались они, возблагодарили халифа в своих молитвах. А когда халиф умер, его место заняли другие халифы, и опять ожесточились у нас правители. Они изломали, а может быть, потеряли кирпич с повелением Умара, погнались за благами, скрутили народ: давай деньги! давай зерно! давай скотину! давай лошадей и других, вьючных животных! давай шерстяное тканье и пестроцветный шелк! давай мех куницы! давай слуг и служанок! давай солому! давай даровых работников! давай серебро и золото! давай фрукты сушеные и свежие! давай все, что имеешь! Если не имеешь, найди и: дай! Разгорелся огонь гнета и притеснения, вспыхнуло пламя. Народ сгорел.
Татарин но частям переводил слова Восэ, светловолосый русский слушал и то в знак согласия, то в удивлении, то с сожалением кивал головой; иногда о чем-то говорил с переводчиком.
Теперь он снова спросил Восэ:
— Раньше, когда эмир Бухары еще не завоевал Страну Гор, как жили подданные? Разве ваши хакимы не брали податей и налогов?
— Брали, конечно,— ответил Восэ,— но ведь по-разному можно брать, господин. Есть у нас такая еда — «большой суп», варят этот суп из головы, ног и потрохов коровы или барана. В те времена если из «большого супа» бедноты уносили голову, то хоть ноги оставались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146