Он казался здоровым и бодрым, под его грязной рубахой сверкало загаром сильное тело, плечи и руки были мускулисты... Кто-то из пастухов, в ответ на вопрос Восэ, объяснил, что Ризо, отведав их хлеба-соли, остался с ними и что он хороший, верный товарищ.
—- Со мной поедешь, Ризо? — спросил Восэ.
Ризо ответил кивком в знак согласия. Его черные глаза блеснули. Было видно, что он обрадован сделанным ему предложением.
Касым, нахмурясь, сидел в стороне и поглядывал на Восэ недовольно и укоризненно; всем было заметно, что поступок брата он не одобряет.
Восэ позвал его:
— Касым! А ну-ка, подойди ко мне.
Тот нехотя встал, подошел.
— Помиритесь! — показывая на Ризо, приказал Восэ.— Дайте друг другу руку.
— Не хочу, не терплю его, ненавижу! — отвернувшись, сказал Касым.
— А я тебя не спрашивал, любишь ли его или ненавидишь. Я предлагаю тебе: помирись! Дай ему руку!
Касым, не посмев перечить старшему брату, протянул Ризо руку. Оба, не встречаясь глазами, пожали один другому руки.
Пастухи распрощались .с Ризо, высказав сожаление,— им было жаль с ним расстаться. Они привыкли к нему, сдружились.
Ризо, сев верхом на лошадь позади одного из спутников Восэ, отправился с отрядом повстанцев.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Они нашли Сайда Али вблизи селения Хорма, расположенного в двух с половиной «камнях», иначе говоря — почти в двадцати километрах севернее Бальджуана, на правом берегу Сурхоба. Время было после полудня, отряд Сайда Али располагался на отдых в роще тутовых деревьев на скрытом от взоров горном склоне. На высотах стояли дозорные. В пламени костров жарилось мясо заколотых баранов, и вызывающий аппетит запах сразу защекотал носы подъехавшим.
Приветствия, объятия, оживленные расспросы привели встретившихся повстанцев в самое веселое настроение — у того и у другого отряда дела шли хорошо! Давая разгоряченным коням выстояться, их накоротке привязали к кустам и деревьям, закинув поводья за луку седла, чтоб было не дотянуться до корма, затем принесли воды, клевера, сена. Сайд Али повел Восэ в свой шатер, устроенный из войлока и льняной домотканки, застеленный толстой войлочной катанкой. Размотав чалму, Сайд Али разостлал ее вместо скатерти, нарезал мясо. Члены отряда расположились вокруг шатра, на камнях, в тени деревьев, и принялись за еду. Их остроты, шутки, хохот были слышны в шатре.
— Расскажи про свои дела,— сказал Восэ.
— Дела у нас идут! — ответил Сайд Али.— Я объездил все селения вдоль Сурхоба, окрестности Чагана, долины Судары малой и Судары большой, ущелья Раджаб-факира... В каждом селении побывал раза по два, по три. Люди готовы к восстанию, спрашивают: «Какой знак нам подаст Восэ? Когда он появится?», по ночам не отрывают глаз от вершины Сур-Сакау.
— Из Бальджуана какие вести?
— Какие бы ни были, ты их и сам знаешь, брат Восэ!
— Но ты все же ближе к Бальджуану, чем я и Назир, новые вести тебя достигают скорее. У тебя там есть человек?
— Какой человек?
— Лазутчик.
— Зачем он мне нужен? Крестьяне, возвращающиеся из Бальджуана с базара, доставляют мне нужные сведения.
— Ну, так... А что известно тебе от них?
— Правитель собирает в казарме своих солдат, ни одному из них отлучаться из казармы не разрешает. Караулбеги Давлят каждый день проводит с ними учения у стен крепости...
— А еще?
— Мирзо Акрам непрерывно находится в крепости, даже не бывает в «Саду правителя». Аллаяр и другие локайские старшины шныряют везде, то и дело заезжают в крепость. Правитель, наверное, собирается бросить их на нас, заманивая обещаниями чинов и должностей.
— Ты говоришь: «наверное». А точнее, наверняка не знаешь?
— Как мне узнать, брат? Узнать трудно.
— О тысяцком у тебя есть сведения?
— Он позавчера выходил на эту сторону. Один пастух из Чорбога предупредил меня, и я ушел в направлении к Дошманди. Хормачинцы сказали ему: «Сайд Али убежал по направлению к селению Арзо-Нийо». Тысяцкий поверил, зря намотался, ночью вернулся в Чорбог.
— Он действительно всегда возвращается в Чорбог ночевать?
— Так говорят.
— В какое время возвращается?
Вечером.
— А точнее в какое время? Когда заходит солнце? Иди до этого? Или позднее?
— Иногда до того, иногда после.
— У тебя есть верный человек в Чорбоге?
— Нет. Когда бывает нужно, я расспрашиваю пастухов или других проезжих, прохожих.
— Что ты у них узнаешь? Можешь ли мне сказать, в какое именно время позавчера или вчера Саидкул вернулся в Чорбог? К послеполуденной- молитве? Или к молитве перед ужином? Или перед сном?
— Какая разница, брат Восэ?
— Разницу ты сейчас поймешь.— Насытившись мясом, Восэ обтер руки о голенища своих сыромятных сапог, напился воды.— Слушай! Правитель, несомненно, недоволен тысяцким, так как он не справляется с порученным ему делом — не поймал ни тебя, ни меня, ни Назира. Да и как ему поймать нас, если с каждого склона горы, где только прячутся бедняки, в него летят камни. Правитель не станет долго ждать, выпустит на нас либо Давлята, либо Аллаяра, либо их обоих. А коли так, то... как думаешь, что мы должны сейчас делать?
— Прежде чем они нападут на нас,— молвил Сайд Али,— не напасть ли нам самим на Бальджуан, а?..
— Разумно рассуждаешь. Но сперва надо разделаться с этим Комком Глины. Он связывает нам ноги!
— Слова твои правильны, брат Восэ.
— По-твоему, как мы можем его разбить?
Разбить? На Чорбог напасть, что ли, ночью?
— Саидкул на ночь выставляет посты вокруг Чорбога. Если хоть один из караульных почует недоброе, выстрелом поднимет тревогу, тогда мы ничего не сделаем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146