К концу дня, выбравшись из лабиринта высоких гор, на развернувшейся веером равнине, остановились в каком-то довольно большом селении, на окраине которого, у оросительного канала, старая женщина, пасшая белую овцу, предложила им молока. Сойдя с коня, они почувствовали себя столь утомленными, что решили попроситься к этой женщине на ночлег. Аноргуль поговорила с ней, и та предоставила им на ночь свою хибарку.
Ведя коня в поводу, Восэ и Аноргуль пошли за старухой, ввели коня в тесный дворик полуразрушенного дома у подошвы высокого холма. Здесь они разделили часть оставшихся у них продуктов с женщиной, принятой ими за старуху, но вовсе не старой, потому что у нее оказались малолетние сын и дочь, видимо полуголодные, судя по тому, с какой жадностью съели они предложенные им куски холодного мяса и лепешек.
Когда наступила ночь, Восэ улегся во дворике на подостланной козьей шкуре и долго слышал доносившийся из дома голос хозяйки, уложившей Аноргуль спать рядом с собой и детьми. Эта женщина с назойливым любопытством выспрашивала Аноргуль, кто она такая, откуда и кем ей приходится «этот мужчина, что спит во дворе». Услышав сонный ответ Аноргуль: «Этот мужчина — мой муж!», Восэ успокоился и, повернувшись на бок, хотел было накрыться халатом с головою, чтобы скорее заснуть, но женщина продолжала свои расспросы: «Вы вдвоем ездите
по горам, не боитесь?» «Чего нам бояться?» — ответила Аноргуль. «Ты такая красивая, дочка, вдруг тебя увидит какой-нибудь богатей-чиновник или военный начальник — они ведь нахальные, красивых силою мужа и увезут!»
Восэ содрогнулся, подумав: «А ведь верно она говорит, нужно быть осторожным!» — и тут же услышал голос Аноргуль, ответившей как будто не той женщине, а ему самому: «Я не показываю своего лица чужим, платком закрываюсь при посторонних мужчинах...»
Восэ улыбнулся, натянув себе на голову халат, но заснуть ему все же долго не удавалось — он прислушивался к хныканью этой истощенной, превращенной нуждою в старуху женщины, не дававшей спать Аноргуль своим рассказом о том, как после смерти мужа, сапожника, ее дочь Марзия собирала на горном склоне съедобные травы и как вдруг откуда ни возьмись появился со своими солдатами военачальник правителя Гиссара. Увидев Марзию, он украл ее и увез в подарок своему правителю. В тот год правитель Гиссарского бекства, сам покорившийся эмиру Бухары и угождавший ему, двинулся в поход завоевывать Кулябское и Бальджуанское бекства. Захватив Бальджуан, подчинив себе его правителя, он овладел всем бекством, его солдаты доходили до Ховалинга и Сари-Хосора, везде насадили гиссарских чиновников... И когда она, несчастная мать, пришла пешком в Гиссар, чтобы разыскать свою дочь, и попыталась проникнуть в крепость правителя, то стражники, посчитав босую, оборванную, лохматую сумасшедшей, побоями отогнали ее от ворот крепости. С той поры прошло четыре года. Жива ли Марзия сейчас или умерла, мать, в несчастье своем, не ведает, и нет у нее никого смелого, сильного, кто согласился бы поехать в Гиссар и хотя бы привезти весть о дочери...
Восэ уже не хотелось спать. Он теперь испытывал чувство острой жалости к этой женщине. И, едва задремав перед рассветом, вскоре очнулся в беспокойных мыслях об Аноргуль, решил немедленно ехать дальше.
И снова был день торопливого передвижения по горным трущобам. Восэ хорошо понимал опасность, грозившую Аноргуль, ибо не сомневался, что ее отец пустился за беглянкой в погоню. Поэтому Восэ наметил себе путь не прямиком по Яхсу к Ховалингу, а далеко, вкруговую, к Сари-Хосору, чтобы, перевалив в нескольких местах раз-
делающие эти пункты горные хребты, спуститься к селению Дара-и-Мухтор не с юга, а с севера. Восэ выбирал тропинки самые тайные, трудные, в этой местности уже хорошо ему известные по совместным блужданиям с Назир ом-охотником . У него, в селении Афарди, поблизости от Сари-Хосора, Восэ надеялся удобно и безопасно переночевать...
До селения Афарди, где жил Назир, беглецы к вечеру этого третьего дня добрались благополучно, застали Назира и его семью, и он принял своего побратима и его спутницу радостно, с отменным гостеприимством. Когда жена Назира увела Аноргуль на внутреннюю половину дома, Назир поздравил в своем гостином домике Восэ с женитьбой и посетовал, почему я не был зван на свадьбу. Восэ был вынужден все ему рассказать.
Вместо того чтобы похвалить Восэ за смелость и мужество, Назир, который был старше Восэ лет на десять — двенадцать, сразу впал в беспокойство, стал бранить его за бесшабашное легкомыслие:
— Неужели ты не понимаешь, что отец девушки не только сам пустился в погоню за вами, но наверняка прямой дорогой уже примчался в Дара-и-Мухтор, побывал в Ховалинге и везде пожаловался на тебя судье и начальнику ночной стражи — миршабу. Их люди, конечно, уже ищут вас по всем дорогам! Счастье твое, если ты незамеченным хоть до меняло добрался! Вам обоим на люди показываться нельзя!
— Что же тогда нам делать? — растерялся Восэ.
— Вы должны пробраться в Дара-и-Мухтор тайно и там сразу суметь совершить брачный обряд... Как это удастся, я и сам не знаю!
Ничего иного и в еамом деле придумать было нельзя. Скорей в Дара-и-Мухтор! Если пересечь напрямик гребень главного хребта, отделяющего долину реки Шурак, на которой стоят Сари-Хосор, а чуть выше — Афарди, то Ховалинг останется в стороне! Вся надежда на то, что в Да- ра-и-Мухторе еще ничего не знают, ибо преследователи надеются перехватить беглецов в Ховалинге.
Первые лучи утреннего солнца застали Восэ и Аноргуль на подъеме к труднейшему перевалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146