— Вы что скажете?
Сайд Асрор, закончив молитву, с крайней степенью кротости и скромности провел руками по лицу и сказал:
— Достойный установитель истины, вы знаете, что я, раб божий, не первый уже раз слышу клевету от выродков и прохвостов. Этот мужчина либо одержимый, либо пересказывает свой сон, а может быть, и то и другое.
— Ты имеешь свидетеля? — обратился судья к Восэ.
— Вот эти, пасомые, знают! — показал на спутников шейха Восэ.— Были еще два других, таких же, как эти, стоя за дверью кельи, все они слышали нас с шейхом, когда мы вели разговор. Потом, когда я вышел из кельи, они даже просили у меня подаяния. Но разве такие признаются? Если на полы одежды их шейха сядет пыль, они ели срывают эту пыль своим языком!
Судья вопросительно взглянул на «пасомых».
— Клевета, хозяин истины! Оскорбление, поклеп! — проворчал один из них.— Мы в жизни нашей видели этого человека вчера впервые и сегодня утром во второй раз*
— Мы будем требовать с него взыска за оскорбление! — выкрикнул второй.
Собравшиеся в присутственном месте люди не только не скрывали своего доброжелательства к Восэ, но и открыто выражали свою приязнь к нему.
Судья, как утомленный человек, закрыл глаза, немного подумал и, кивнув в сторону Восэ, произнес:
— Свидетеля не имеешь... Твой иск — пустышка!
Восэ подумал, что если тропинка над пропастью уперлась в скалу, то эту скалу головой не пробьешь. В гневе повернулся он к Сайду Асрору, теряя терпение, сжав могучие кулаки:
— Эй, человечишко! У тебя есть хоть крупица совести и чести? Или нет? Неужели ты свою религию, свою веру продашь за пятьдесят пять монет? О, чтоб сгорела па тебе эта чалма и проклятьем рассыпались твои четки!
Сайд Асрор закусил губу, побледнев, отступил к судье:
— Поборник истины! Этот прохвост не только наклеветал на меня, но и, вы сами слышали, оскорбил меня. Я требую от него ответа за оскорбление. Вы, судья, по законам шариата должны дать ему строгое наказание!
— Э, пусть идет! — махнул рукою судья.— Его иск я уже признал недействительным, тем обелил вас, чего вам еще!.. А ты, Восэ, иди, разбирательство кончено!..
Решение судьи люди встретили хмурым молчанием, внимательно, сочувственно глядя на выходящего со двора Восэ. Ни единого слова больше никем не было сказано.
Позже, однако, оказалось, что разбирательство не было закончено. В дом к маслоделу, у которого, как было известно судье, остановился Восэ, сразу вслед за Восэ пришел служитель судьи и от его имени передал приказание: к ве* черу, в час третьей молитвы, прийти в квартал Намазгох.
Зачем же? Этого служитель не знал.
Это знали только судья и праведный смотритель мазара святого Бальджуана.
После разбора всех судебных дел судья в этот день позвал Сайда Асрора к себе домой и принял его в своем гостином домике.
— Не упрямьтесь, вынимайте деньги! — сразу, без предисловия, сказал он шейху.— Я твердо уверен, что вы взяли у Восэ деньги. Он зря не стал бы предъявлять иск. Я был обязан не осрамить вас перед народом, сохранить ваше достоинство. Цель достигнута, для вас этого достаточно. Вынимайте пятьдесят пять тенег!
— О поборник справедливости! Ведь я не брал у него деньги, неужели уж я...
— Хватит разговаривать, вынимайте! — открыв свою ладонь, прервал шейха судья.— Я деньги отдам Восэ, и с этим делу конец. Они достанутся той, кто имеет на них право, и мнение о вас не будет испорчено... Я велю Восэ сохранить этот секрет, Восэ честен, он никому ничего не скажет.
— Но мы же с вами старые друзья...
— Вот, вот, по-дружески и говорю: вам надо было умереть, не став шейхом! Мало вам было обманом взять мираншахскую девушку, так теперь еще собрались обворовать эту злополучную, потерявшую сына старуху? Из-за
пятидесяти пяти монет такие дрязги. Вы что, в бедственном положении оказались, что ли?
Сайд Асрор почувствовал себя побежденным. Он попросил у судьи прощения и сказал, что сейчас у него в кармане халата нет денег, он пришлет из дома.
После полудня прислужник шейха принес и отдал судье деньги.
Вечером Восэ пришел в квартал Намазгох. Там, в мечети, после третьей молитвы к нему подошел служитель и повел его к дому судьи. Судья вышел на веранду, сказал:
— На, возьми свои деньги!—и бросил в его сторону кошелек.
— Откуда? — удивился Восэ.— Неужели у шейха совесть проснулась?
— Он эти деньги послал как милостыню той старухе, от имени которой ты просил правосудия. Больше не вороши старое, отвези деньги старухе и помалкивай. Понял? Никому ничего! Все. Иди!
Поистине этот судья, в противоположность другим судьям благословенного Бухарского эмирата, не был чужд совести и служению истине!..
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Новый эмир Абдул Ахад был недоволен Ходжибуропом — правителем Бальджуанского бекства: уже три года, отговариваясь засухой и налетами саранчи, он не давал в эмирскую казну установленного дохода. И теперь, когда Абдул Ахад стал эмиром, Ходжибурон, в отличие от правителей других бекств, не привез ему достойного подарка. Каждый правитель привозил в подарок от пятидесяти до ста тысяч тенег, хороших лошадей, невольников и красивых наложниц. А все, что привез правитель Бальджуана, стоило, в переводе на деньги, не больше двадцати тысяч!
О недовольстве эмира хорошо знали кушбеги Шо Мухаммед и диванбеги — главный государственный казцачей Мухаммед Шариф. Поскольку свалить Ходжибурона было не так уж трудно, они занялись происками против него, желая поставить на его место своего родственника, служившего в войске эмира.
Но получилось иначе: эмир Абдул Ахад отверг кандидатуру военачальника и дал ярлык на должность правителя Бальджуанского бекства Мирзо Акраму,
Повод для снятия с должности прежнего правителя долго искать не пришлось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146