За небольшим отрядом движутся пешие, вооруженные самопалами люди. Позади вожака идет также свыше тысячи крестьян — это земледельцы, пастухи, садоводы, ремесленники, вооруженные палками, рогатинами, дубинками и дедовскими охотничьими луками. Люди — повсюду: на тропинках и дорожках, на каменистом ложе реки, на перевалах, в руслах пересохших горных ручьев. Воздух наполнен цокотом лошадиных копыт, перестуком мелких камней, шуршаньем сыромятных подошв и босых йог, гамом, создаваемым приглушенными голосами людей. Бальджуан далеко, но эти люди — бойцы всенародного ополчения, идущие без всякого строя, одетые по-разному,— не считаются с расстоянием, они готовы пойти за своим предводителем куда угодно, хоть до самой горы Каф
Восэ ведет свое войско полукружным путем — через Хам, Усто-Сафари, Дашт-и-Ёвон — Чорбог. На этом пути много больших и малых селений, нужно повести за собой и их жителей. И действительно, повсюду к Восэ присоединяются новые и новые повстанцы. Если, случается, кто- либо из жителей не выходит, земляки силой выводят его с собой. И всюду по горам и долам разносится громкая песня восставших:
Восэ, час похода настал! Наш дух охвачен гневом, Гром светопреставления Гремит над народом!
Часа два головной отряд повстанцев отдыхал в селении Усто-Сафари, на большой высоте, покрытой садами и виноградниками.
Восэ вместе с Саидом Али и Назимом сидел под тенью большого тутовника. Вдруг четверо селян подвели к нему босого мужчину.
— Восэ, вот мы привели к тебе Сангали. На склоне вон той горы захватили его.
Это действительно был Сангали — зять Восэ. Еще вчера вечером Фатима, сестра Восэ, пришла из своего селения Камоли к брату сообщить о непонятном исчезновении ее мужа Сангали: «Зять твой боялся, как бы твои люди не потащили его в поход. Трус ой, сбежал, спрятался. Опозорил меня перед людьми, стыд какой! Женщины надо мной смеются: «Наши мужья все пошли, а где же твой? Может, ты его сама спрятала?» Ты прикажи, пусть его поищут».
Восэ приказал крестьянам, если увидят зятька, привести его.
Сейчас повстанцы с любопытством ожидали, как поведет себя их начальник, их вождь со своим зятьком?
Восэ с отвращением посмотрел на него:
— Испугался?
— Да, испугался! — с дерзкой насмешкой ответил Сангали.— Как же мне не бояться, коли ты стал теперь правителем! Для тебя кровь бедняков стала дешевой. Ведь ты говоришь: в поход, а ведешь народ на смерть! У эмира и беков — войско, пушки, ружья, а у тебя что? Палки? Где твои солдаты? Твои солдаты — вот эти голые й босые несчастные? А что они могут? Ей-богу, ты и их и самого себя только погубишь!..
В руках у Восэ был кувшин, принесенный ему Ризо. Восэ хотел пить. Но, услышав эти подстрекательские слова зятя, поставил кувшин на землю, на лбу у него появились две резкие морщины.
— Я тебе отвечу, а ты слушай! — громко, чтобы слышали все, произнес.— Пустое говоришь, Сангали! Только неразумие свое показываешь. Прежде всего, я не собираюсь стать правителем. Бедняки выбрали меня главой похода в нашей народной борьбе. Если богу будет угодно и мы победим, захватим Бальджуан, то поем из Афганистана нашего прежнего рыжего эмира, который правил нами до захвата Бальджуана мангытами. Он жив. Пусть вернется, управляет своими подданными. Если же народ не захочет рыжего, пусть выбирает себе в правители любого достойного... Потом ты, Сангали, говоришь: «Что могут сделать эти бедняки с палками?» А я говорю: если этот народ, эти палочники будут в их правой войне бесстрашны, храбры, то и палки послужат им не хуже пушек и ружей! Ты ничего не слыхал о битве у Мазар-и-Додарака? Кто уничтожил тысяцкого, солдат, вооруженных ружьями и мечами? Кто разгромил и обратил их в бегство, если не эти самые палочники, босяки, голь? И кому, как не нам, достались с победой имущество, снаряжение, оружие и кони солдат?.. Ничего, даст бог, мы и в этой войне сдюжим! Не только мы, таджики, не можем терпеть мангытских эмиров, они опостылели и беднякам локайцам, марка, кунградцам. И кулябец Тугай пришел к нам, дал слово: «С вами вместе пойду на Бальджуан, помогу вам напасть на него!..» Я говорю, мангыт похож на вора, а вор — всегда трус. Пока хозяин дома не знает о нем —он храбрый, а как только хозяин дома узнал, что к нему забрался вор, как только смело взял в руки палку, да еще кликнул на подмогу соседей,— вор дрожит, не может сопротивляться, даже если кинется в бегство, он бывает схвачен! Разве не так, друзья?
— Так, так! Именно так! — раздалось с разных сторон.— Правильно говоришь, Восэ!
— Я говорю, братья,— громогласно продолжал Восэ,— мангыт — подлый вор, кровожадный грабитель, бессовестный подлец! Он не сможет противиться честным людям, будет побежден, посрамлен!
Со всех сторон зазвучали горячие возгласы:
— Будет побежден!.. Да стану я жертвой за такие слова твои!.. Прямо от сердца нашего говоришь, Восэ!.. Сам Хызр над Восэ святую руку простер!.. Что ты говоришь, то и мы говорим... Все святые наши поясом победы и славы опоясали нашего Восэ! Все они за нас!
Воспламеняясь, кричали со всех сторон. Восэ усмехнулся: он и не помнил даже, чтоб когда-либо посетил гробницы святых, даже ближайших к Ховалингу. Если даже духи этих святых и не гневались на Восэ, не приносившего никаких обетов и даров их гробницам, то уж во всяком случае все они ко взятым Восэ на себя высоким обязанностям вождя никакого отношения не имели...
Восэ поднял кувшин, выпил из него почти всю воду, вытер концом чалмы усы и бороду и снова обратился к бледному навлекшему на себя гнев толпы зятю:
— Ты, Сангали, поднимись-ка вот на эту скалу! Поднимись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146