.. „
Назим привез с собой сундучок со всеми документами, хранившимися в присутственном доме амлякдара. Бегло пересмотрев содержимое сундучка, Восэ обнаружил среди стародавних бумаг документы, касающиеся налогов,— расписки крестьян, список должников, тетрадки с записями взысканий, наказаний, наложенных на жителей Ховалингского тумена, копии донесений, посланных правителю Бальджуана, краткие отчеты и тому подобное. Один из полуграмотных повстанцев с трудом прочитал вслух некоторые из этих бумаг. Затем, по приказанию Восэ, все бумаги были брошены в пламя тут же разложенного костра. Огонь разбушевался вовсю, словно вместе с крестьянами торжествовал их победу.
Пшеница, привезенная из Ховалинга, была немедленно отправлена на ближние и дальние мельницы... В тот же день к шатру Восэ снова привезли муку. На два-три дня питание для всех повстанцев было обеспечено.
К вечеру из Бальджуана вернулся Кабир, насупленный, молчаливый. На вопросы Восэ отвечал как-то нехотя. Сообщил, что в Бальджуане ожидают прибытия отряда солдат из Гиссара. Как говорят люди, кушбеги Остонакул выслал этот сильный отряд под командою Раджаба, носившего высокий чин додхо. Бальджуанский правитель ждет прибытия этого отряда завтра к полудню или послезавтра к утру. А пока у бальджуанской крепости собрано около двухсот солдат бека Мирзо Акрама. Горожане знают, что повстанцы движутся на Бальджуан и стоят сейчас в. Тут-и-Кози. Об этом им сообщили приехавшие на базар крестьяне.
Кроме них бек, конечно, имеет в селениях и своих лазутчиков,— сказал Кабир.
Но о приключившемся с ним самим в Бальджуане Кабир умолчал.
А случилось вот что. Караульные, расставленные миршабом по всему городу, заметив любопытствующие взгляды Кабира, заподозрили и схватили его.
Отвели в крепость к беку. Тот приказал пытать Кабира: ведь он, по собственному его признанию, житель селения Дара-и-Мухтор — гнезда восставших. Кабира подвесили за ноги к столбу, начали пытать, заставляя признаться в шпионстве. Кабир, перепугавшись, сознался. Сказал, что Восэ его насильно втянул в мятеж и послал в разведку. А он ведь безобидный, несчастный бедняк, ему противно бунтовать. Тогда, угрожая Кабиру и запугивая, Мирзо Акрам самолично приказал ему отправиться обратно к мятежникам и из их стана сообщать ему, беку, обо всем, что там делается. «А не то,— пригрозил правитель,— не сегодня-завтра, когда бунт будет усмирен (а ты можешь быть уверен, что за этим дело не станет!) и все проклятые мятежники будут отменно наказаны, то заберем и тебя, и твою семью, и твой дом, и все имущество, жену и детей отдадим в рабство, а тебя казним!..»
До полусмерти запуганный крестьянин согласился. Ему приказали: если он считает себя мусульманином пусть даст клятву, что никому не расскажет о свидании с беком. А за каждое известие, принесенное или посланное им, он станет получать деньги и вещи... Таким образом, клятва Связала богобоязненному Кабиру язык. И все же, в глубине души, Кабир хотел остаться верным Восэ, не предавать его, а как-нибудь выкрутиться из скверной истории, в какую невольно попал.
Весть о посылке Остонакулом сильного отряда солдат правителю Бальджуана встревожила Восэ. Он решил отправиться походом на Бальджуан этой же ночью, пока гиссарские солдаты не успели прийти на помощь Мирзо Акраму. Чтобы ускорить движение повстанцев к Бальджуану, велел Назиру-богатырю немедленно со своей частью повстанцев выйти по другой дороге и не позднее завтрашнего утра прибыть к долине Сурхоба, куда прямой дорогою со своей половиной повстанцев придет Восэ,— там оба части войска повстанцев соединятся...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Змеевидная тропинка вьется между Тут-и-Кози и Бальджуаном. Бесконечные извивы превращают одну версту в две, один «камень» в два «камня». Она бежит над многими незаметными селениями и спускается в ущелье к водам Тира. В этом узком и тесном ущелье она, соревнуясь с капризной речкой, извиваясь, торопится добежать до сжатой горами долины, по какой низвергается, замкнутая в теснины, могучая река Сурхоб.
За три ночных часа эта тропинка вывела спешившего с повстанцами Восэ к речной долине. Как только Тир, вырвавшись из одноименного с речкой ущелья, сливается с водами такой же речки Гармак, они, уже вместе» широким потоком врезав свое русло в долину Сурхоба,. впадают в его мутно-красные, насыщенные глинами воды.
В долине Сурхоба, в низовье Хайдарской запруды, стоят несколько столетних тутовников, в немощной старости склонивших могучие стволы и не имеющих силы распрямить свои ветви. Эти дряхлеющие деревья похожи на группу странников, уставших с дороги. Это место называется Тут-и-буни-Хайдар. Прильнувшие к скалам огромные камни, окружающие группу деревьев, при свете звезд представляются стадом ослов, прилегших отдохнуть в ночной тени.
Восэ со своими, повстанцами остановился под тутовниками. Поспешный трехчасовой переход утомил нашагавшихся по камням людей. Многие, отстав в пути, еще не дошли. Приказав остановиться здесь на отдых, Восэ «стал поджидать отставших и Назира с его частью воинства. Люди спустились к реке, умылись в ее холодной быстроструйной воде, расположились группами, занялись едой,— хлеба и тутового толокна оставалось уже немного.
По двое, по трое подходили отставшие, другие = главным образом больные и старики — не пришли, задержались в окрестных селениях. Среди повстанцев оказались и струсившие,— они попрятались в пещерах, в укромных уголках гор.
Рано утром из ущелья Раджаб-факир с пятьюстами повстанцами спустился Назир вместе с его знакомым Сайд Мергеном, присоединившим к отряду поднятых им крестьян этого ущелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146