.. На все это ушло немного времени...
Вернувшись под тот навес, где оставил на гвозде переметную суму, Восэ ее на месте не обнаружил. Три путника, судя по внешности — кочевники локайцы или кун-гуратцы, все еще сидели и пили чай. Восэ спросил у них про свою суму.
— Только что была здесь, куда могла деться? — с деланным удивлением ответил один из них, широкоскулый, безбровый, с нагловатым взглядом.
Сердце Восэ заколотилось. Вместе с сумою пропали его грубокожие сапоги, летний халат, штаны, хлеб, тутовая мука, револьвер хозяина.
— Сейчас же найдите суму! — угрожающе сказал
Восэ этим людям.— Я ее здесь повесил и просил вас смотреть за ней. Кроме вас, ее никто не мог взять!
— Сумы твоей мы не знаем! Верно, висела, но кто взял ее, мы не видели! — насмешливо произнес тот же безбровый; сразу все трое встали, взвалили на плечи свои мешки, вышли за ворота заезжего двора.
В растерянности и расстройстве Восэ не пошел за ними, стал подозрительно оглядывать то одного, то другого из посетителей заезжего двора, не зная, что делать, с кого спросить. Пропажа сумы, .одежды и обуви' для путника с гор — ущерб весьма ощутительный, но Восэ сейчас больше думал о револьвере хозяина. Мирзо Акрам, конечно, потребует возмещения — и немалого...
Какой-то человек легонько толкнул сзади растерянного Восэ. Восэ обернулся. В глаза ему смотрел очень смуглый, с круглой бородкой мужчина, по-видимому афганец. Восэ заметил его, когда, хватившись пропажи, гневно разговаривал с теми тремя, похожими на локайцев. Этот мужчина в ту минуту привез на двух ослах мешки с углем, высыпал его в сарай, подняв облако черной пыли. Сейчас он тихо сказал Восэ: — «Иди за мной!» —и вразвалочку погнал своих двух ослов на базарную площадь.
Восэ удивился, пошел за ним. На площади угольщик отвел Восэ в сторону, спросил:
— Что у тебя в переметке было?
— А тебе зачем знать?
— Ты скажи, а потом я тебе дам совет,— может быть, ты найдешь пропажу.
— Была одежда, обувь. И еще одна вещь хозяина была там.
— Какая вещь? Что-нибудь стоящее?
— Да, вещь дорогая, редкая.
— В таком случае скажи своему хозяину, Чтобы он обратился к начальнику здешней стражи, миршабу, потребовал найти его вещь. Если твой хозяин не поскупится на взятку, то начальник ночного дозора найдет и вернет вашу пропажу.
— Найдет и вернет? Миршаб?
— Да,— сказал угольщик и, понизив голос, добавил: — Ни один вор у нас, если не подмаслит горло миршаба, не может воровать. Оба они сообщники. И ты знай — вор не откуда-нибудь пришелец, а из самого заезжего двора. Я знаю это. Здесь не впервые кража. Только ты не вздумай проболтаться об этом. Я говорю тебе обо всем, потому что сочувствую тебе, ты бедный странник. ,
Угольщик, припрыгнув, вскочил на осла, толкнул его в бока пятками, но тут же остановил.
— Скажу еще: если тот, кого ограбили,—человек влиятельный и крепко, с нажимом потребует от миршаба, чтобы вор был найден и вернул украденное, то миршаб находит пропажу и возвращает владельцу. Но если пострадавший' не влиятелен или глуп и недостаточно настойчив, то хозяин заезжего двора в сговоре с миршабом сплавляет украденное!
Угольщик ткнул осла, гикнул на другого, уехал.
Пройдя снова ворота, Восэ разыскал взглядом хозяина заезжего двора. Тот, тучный, заплывший жиром, тщательно запирал висячий замок на дверях сарая. Вынул длинный ключ, передал своему помощнику — вихрастому лентяю — и пошел через двор к своей келье. Восэ, пристально вглядываясь в него, пересек ему путь перед самой кельей. Пронзительный, гневный взгляд и богатырское сложение человека, неожиданно вставшего у дверей кельи, смутили хозяина двора. Он приостановился в замешательстве и даже побледнел, потом с проворством, неожиданным для такой туши, проскользнул мимо Восэ в келью. Восэ сделал шаг за ним, крепко схватил его за ворот:
— Вор!.. Где моя переметка? Отдай мне переметку!
Хозяин двора испугался вида Восэ. Попытался, освободить ворот, но тщетно,— пальцы Восэ словно налились железом.
— Отпусти! Я не видел твоей переметки! Я не вор! Отпусти!
Восэ отпустил его, отступил. В полном расстройстве, в обиде и злобе, сел на краю полатей...
Когда Мирзо Акрам пришел с Ниязом на заезжий двор, Восэ рассказал хозяину о случившемся, передал и слова угольщика. Мирзо Акрам сначала поспешно направился к лошадям, пересчитал их щ лишь убедившись, что лошадей меньше не стало, успокоился, вернулся и тут же набросился на Восэ с бранью. Дескать, как это так мог Восэ повесить свою переметную суму на открытом месте,
понадеяться на каких-то незнакомых, посторонних людей?!
— Мне и в голову не могло прийти, что ты такой наивный, глупец!
В самом деле, откуда было этому богатею знать, что Восэ вырос в горах, среди чистых сердцем, простых людей, которые не знают ни воровства, ни мошенничества, ни подлости. Восэ, чувствуя себя виноватым, молчал. Мирзо Акрам заговорил снова:
— Ну, легковерность твоя пусть при тебе и останется. Но ты мне нанес большой ущерб: револьвер стоил мне пятьсот тенег.
Услышав это, Нияз схватился руками за ворот своего халата, словно хотел разорвать его. В нашей стране этот жест обозначает крайнюю степень возмущенного удивления.
— Вот тебе на! Дядя, ведь этот револьвер...
Нияз хотел сказать, что в Кабадиане своими глазами видел, как некий русский гость подарил этот револьвер дяде, но Мирзо Акрам вовремя оборвал его:
— Замолчи!.. А ты, Восэ, знай: если револьвер не найдется, его стоимость я взыщу с тебя!
Имя Мирзо Акрама, крупного богатея, амлякдара Гиждувана, потом раиса Кабадиана, кори, законника, в Восточной Бухаре все чиновники знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146