Я бросил трубку, забрал свой бумажник с документами на выезд, спустился к
женщинам и посадил их в машину. Мы гнали без остановки до самой Домодоссо
лы, которую, как оказалось, полностью заняли немцы. Узнав об этом, мы остан
овились в лесу, дождались темноты и постучались в окно к одному патеру. Он
укрыл нас в телеге с сеном и так отправил в прекрасную долину Вигеццо, где
равнины сменяются холмами, а те Ц горными кряжами, уходящими за облака. М
ы добрались до городка Ре всего в нескольких милях от швейцарской границ
ы и остановились в местной гостинице.
Посреди ночи пришли немцы.
Дальше было самое страшное».

Феликс встал. Письмо дрожало в его руках. Он отложил его и прошелся по комн
ате, вспоминая мать такой, какой видел ее в последний раз,Ц уже немолодой
, но по-прежнему самой красивой. Они были в колледже Сары Лоуренс. Мама обн
яла Франческу в выпускной мантии, а потом протянула руку и со счастливым
и гордым видом потрепала его по волосам. Напоследок она взяла их за руки и
сказала: «Всегда помогайте друг другу». А через час случилась автокатаст
рофа, и родителей не стало.
Феликс вернулся к дивану и глотнул еще бренди, прежде чем снова взяться з
а письмо.

«Наши итальянские друзья, ка
к и мы, спали. Они не могли сесть за руль и вывезти нас согласно уговору. Не м
огли провести через долину и горы до границы или к хижинам альпинистов. М
ы с мамой и тетей Энеей бежали в одном белье к станции и спрятались в низко
м дровяном сарае. Той ночью наступила осень. В долине прошел ливень, стало
промозгло и ветрено. Когда немцы стали нас искать, мы покинули наше укрыт
ие и побежали через луг, а потом по железнодорожным путям. Рельсы были наш
им единственным ориентиром посреди дикой пустоши.
Знай, что только любовь к тебе, сын мой, заставляет меня возвращаться к пер
ежитому, поскольку я должен снова представить своих любимых женщин Ц ис
пуганных, окоченевших, спотыкающихся. Еще раз вспомнить твою плачущую ма
ть, беременную нашим первенцем; сестру, дрожащую от холода. Еще раз увидет
ь, как рельсы и камни ранят их ноги, а в глазах стоит ужас.
Чуть раньше немцы проезжали там на составе, обыскивали пути. Нам уже дваж
ды удавалось уйти у них из-под носа.
Всего в паре километров от границы со Швейцарией железная дорога проход
ит по вершине небольшого холма, до и после которого со дна долины тянутся
опоры эстакадного моста. Нам пришлось перебираться через эти две пропас
ти, поминутно думая о том, что вот-вот пойдет поезд и нам ничего не останет
ся, кроме как прыгнуть и разбиться насмерть. Когда мы добрались до холма и
нашли небольшую поляну, у твоей матери начались схватки. Твой брат прежд
евременно появился на свет, а у меня не было ничего, чтобы ему помочь.
Он прожил всего несколько секунд, хотя мне в борьбе за его жизнь они показ
ались часами. Там же, под самым высоким деревом, мы его похоронили. Твоя ма
ть так истекала кровью, что я всерьез испугался. Мне пришлось взять ее на р
уки и нести по второму мосту навстречу ледяному ветру, под шум горной рек
и, бегущей внизу по обломкам камней. Еле живые от холода, мы добрались до г
раницы, где знакомый таможенник пропустил нас на ту сторону.
С той самой ночи и по нынешнюю пору мы не считаем себя евреями.
Умоляю, пойми меня правильно. То, что случилось в Италии, горячо любимой и
любящей нас, могло повториться где угодно. Я больше не желал подвергать ж
ену и будущих детей опасности, которую мы так "легко" преодолели.
Вот и все, что я хотел рассказать о наших тяготах в те времена. Благодаря д
оброте итальянцев, которые чтят семью и благородство и всей душой презир
ают навязываемые им правила, девяносто процентов итальянских евреев уц
елели. Соседи укрыли их и помогли выжить. Тем не менее семь тысяч человек б
ыли отправлены в немецкие концлагеря. Большинство не вернулось оттуда. Е
ще несколько сотен погибли в самой Италии. Некоторых утопили в наших пре
красных озерах, включая то, что мы с твоей матерью так любили.
Надеюсь, ты читаешь эти строки, будучи стариком. С возрастом начинаешь лу
чше понимать такие вещи.
Если я был не прав, сохранив наше прошлое в тайне, пусть Господь милосердн
ый покарает меня одного, а тебя, мой возлюбленный сын, твою мать и сестру б
лагословит. Правда в том, что вас я люблю больше всякой религии, всякого бо
га, больше собственной жизни. Ради вас я готов принять кару небес и ничуть
не жалею об этом».

Феликс опустил письмо и в печали задержал взгляд на поддельном Модильян
и. Только сейчас ему вспомнилось, что тот тоже был евреем. Почти две тысячи
лет человечество квиталось с народом Израиля за смерть Иисуса Христа: к
рестовыми походами, инквизицией, погромами, холокостом… Наверное, этому
не будет конца.
Феликс осушил свой стакан с бренди и пошел в угол комнаты, где на резной ст
ойке лежала семейная Библия. Он закрыл глаза и выбрал страницу наугад. Вз
глянув на нее снова, он увидел стихи 2:5 и 2:6 Исхода:

«2:5. И вышла дочь фараонова на
реку мыться; а прислужницы ее ходили по берегу реки. Она увидела корзинку
среди тростника, и послала рабыню свою взять ее.
2:6. Открыла и увидела младенца; и вот, дитя плачет; и сжалилась над ним и сказ
ала: это из Еврейских детей».

У Феликса перехватило дыхание. Так начиналась история Моисея. Как и Фели
кс, он рос в кругу иноплеменников, однако на то был промысел Божий. Взращен
ный фараоном, Моисей приобрел знания, благодаря которым смог освободить
свой народ.
Феликс взял в руки чашку Петри с нитями из плащаницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126