На дворе замка раздался заунывный колокол. Это был сигнал, поданный прив
ратнику, что настало время запирать ворота и опускать подъемный мост. Це
пи его загрохотали, на шпице башни заблестел фонарь и все умолкло, только
откуда-то раздавался вой собак да ржали рыцарские кони, продрогшие от хо
лода, на привязи у столбов.
Ц Пора! Ц сказал самому себе Гритлих, но вдруг стал внимательно прислуш
иваться.
Мимо забора, за которым он стоял, кто-то как будто крался, один навстречу д
ругому. Скоро он различил и узнал их голоса.
Ц Черт возьми! Ц заговорил один из кравшихся, фон Доннершварц, Ц как те
мно и жутко бродить по здешним ущельям. Ты ли это, Гримм? Ну, кривой сыч, гово
ри скорей, что нового?
Ц Тс! Тише, Ц отвечал голос Гримма, Ц не шумите по двум причинам: во-перв
ых, нас могут подслушать, а во-вторых, вы можете разбудить того удавленник
а, который завален вон тем камнем у красного колодца. Видите, там что-то бе
леется. А дело наше приходит к концу. К вечеру, послезавтра, приготовьте ре
йтаров ваших у западной башни, а до того расположите их в Черной лощине.
Ц Черт возьми! Уж я это слышал. Что же дальше?
Ц Поперхнись ты сам нечистым, Ц проворчал Гримм, Ц я вытащу фрейлейн Э
мму, Ц продолжал он громче, Ц по лестнице, которую приставлю к ее окошку,
завяжу ей рот и передам вам с рук на руки.
Ц Прекрасно! Ц захохотал фон Доннершварц. Ц То-то я насмеюсь над глупы
м стариком, жеманной его дочерью и над этим жиденьким хвастуном Бернгард
ом.
Ц Ради Бога, тише, благородный рыцарь! Я сам, признаюсь вам, ненавижу их вс
ех от души, с тех пор, как отставной наш гроссмейстер обошел меня и сделал
кастеляном замка мальчишку Штейна, своего стремянного, но, право, боюсь, п
одслушают нас и вздернут нас с вами на первую осину, обновив чьи-нибудь ку
шаки на наших шеях, Ц проговорил Гримм, робко озираясь.
Ц Как? Меня? Рыцаря, носящего шпоры и меч, повесят на веревке, как бадью на
лист, и оставят болтаться ногами и головой между землей и небом?! Что ты! Об
разумься, старый Гримм.
Ц С тех пор, как вы захлебнулись было шлемом своим от рук Гритлиха, наш-то
смотрит на вас не совсем милостиво и доверчиво.
Ц Черт возьми! Напомнил еще ты об нем, Ц закричал Доннершварц во все гор
ло. Ц Если бы он не ускользнул, я бы вышиб из него душонку…
Зная, чем остановить своего бывшего хозяина, Гримм вдруг притворился исп
уганным, всплеснул руками и шепотом произнес:
Ц Посмотрите, камень шевелится, я как будто вижу посинелое лицо мертвец
а и закатившиеся полуоткрытые глаза его! Прощайте. По чести скажу вам: мне
не хочется попасть в его костяные объятия, а в особенности он не любит рыц
арей. Помните условие, а за Гритлихом послал я смерть неминуемую; его подс
терегут на дороге, лозунг наш «Форвертс!»
Вперед!
.
Гримм на цыпочках и ощупью стал пробираться домой.
Перепуганный насмерть Доннершварц пустился бежать во всю рыцарскую пр
ыть. Скоро мрак скрыл их обоих от глаз Гритлиха. С другой же стороны замка
послышался новый шорох.
Юноша стоял в изумлении, как вкопанный.
Он давно замечал тайную связь между коварным Гриммом и самохвалом Донне
ршварцем, но зная, что первый был прежде в услужении у второго, не обращал
на это внимания. Теперь же счастливый случай помог ему открыть их адские
замыслы относительно его и Эммы. Гритлих невольно опустился на колени и,
подняв руки и очи к невидимому, но вездесущему Существу, стал горячо моли
ться. Это была молитва без слов от полноты охвативших его чувств.
Чистый фимиам души доступен слуху Всевышнего.
Молитва облегчила несчастного юношу, с души его скатилась будто тяжелая
глыба…
Вдруг перед ним, как из земли, выросла белая фигура.
Ц Моя Эммхен, сестрица моя дорогая! Ц с рыданием воскликнул Гритлих.
Уста их слились в долгом поцелуе.
Ц Что стало с тобою?.. Ты так печален, как будто недоброе таишь в сердце? Ц
спросила, наконец, Эмма, играя его кудрями.
Ц Ты сама не весела, Ц отвечал он, Ц верно зловещее предчувствие томит
и твою грудь.
Ц Напротив, смотри, я смеюсь. Право, мне так хорошо теперь.
Ц А сама плачешь? Я ведь это чувствую: слезы твои на щеках моих.
Ц Зато на душе у меня так легко! С тобой и горевать весело. Ну, поверь же мн
е, в глазах моих плачет радость… Это наслаждение! Ты зачем мне назначил бы
ть здесь?..
Ц Скажи мне прежде, чему ты радуешься?
Ц Тому, что ты любишь меня! А знаешь что, милый Гритлих, отец мой отдаст мен
я тому рыцарю, который отличится в битве с русскими. Бернгард уверял меня,
что я буду его. Как я рада! Он такой милый, добрый.
Гритлих побледнел. Он насилу выговорил дрожащим голосом:
Ц Как, ты радуешься тому, что будет стоить мне жизни?
Ц Почему же? Разве… Да… ты русский, я и забыла это. Бесценный мой Гритлих, з
а что ты любишь отечество больше нас. Ужели ты хочешь сражаться с противн
иками нашими и убить батюшку и Бернгарда?
Ц Бернгарда?.. О! Я забыл: ты не любишь меня, Эмма. Прощай же! Теперь я вижу, чт
о я круглый сирота, для всех чужой на белом свете!
Ц Что ты, Гритлих, да тебя я не променяю ни на что на свете… И ты говоришь, ч
то я не люблю тебя! Что сделалось с тобой? Разве Бернгард помешает нам люби
ть друг друга по-прежнему? Если это случится, я отвергну его…
Так рассуждала чистая невинность.
Ц Как же ты любишь меня? Ц спросил Гритлих, жадно прислушиваясь к звуку
ее речей.
Ц Да как, право, и сказать не умею. Вот отдала бы за тебя все, что имею. Мне та
к всегда привольно с тобой: не наговорюсь, не насмотрюсь на тебя; все бы лю
бовалась я тобой, гладила бы кудри твои, нежила бы голову твою на груди мое
й.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77