XVI. История терема

Захарий вернулся со двора раньше своего товарища и, убедившись в справед
ливости слов Савелия, не в пример храбрее вошел в светлицу. Агафья оказал
ась относительно его такой неласковой хозяйкой, что тотчас же убралась в
сени после его прихода.
Захарий, пройдясь несколько раз по светлице, отошел к сторонке и, вынув из
-за пазухи кожаную кису, зашнурованную ремнями на сборчатых кольцах, выс
ыпал из нее на ладонь несколько серебряных монет, стал любоваться их бле
ском, видимо, обдумывая, куда бы получше спрятать свои сокровища.
Вошедший вслед за ним Назарий, доверчиво скинул с себя охабень, разложил
его на лавку, подкинул под голову шапку и, приготовив, таким образом, себе
постель, оглянулся на товарища.
Ц Эй, послушай, Ц заговорил он. Ц Как у тебя глаза-то приросли к деньгам:
так и впился в них, что не оттянешь ничем! Сколько не пересчитывай, этим не
прибавишь! Да и на что тебе больше? Их и так столько у тебя, что до страшного
суда не проживешь, а тогда от смерти не откупишься; черти же и в долг повер
ят, Ц по знакомству, Ц а не то на них настрочишь челобитную…
Ц Ты только зубоскалишь! Ц хмуро отвечал Захарий. Ц Чем бы дать добрый
совет, да защитить товарища, а тебе все равно: ограбят ли его или прихватят
горло… А я, кажись, почтеннее тебя, потому что постарше: не тебе язык чесат
ь надо мной, Ц ты еще ползком ходил, а я уже заседал в думной палате.
Ц То-то и есть, ты от всех отпрыскаешься чернилами… А насчет добрых сове
тов: я и тебе подаю его Ц спрячь-ка ненаглядные свои, они тебя вводят част
енько в искушение, но не избавят от лукавого… Уж я тебе предрекаю, что ими
ты не один нож призовешь на свою шею… Да вон кто-то уже и идет.
Захарий поспешно задернул шнурками кису и, опустив ее за пазуху, приосан
ился как ни в чем не бывало.
Ц Самого свежего, сочного сенца задал лошадкам вашим, бояре, и кадушку ов
са насыпал для них, Ц сказал вошедший Савелий. Ц Ишь как измучились сер
дечные. Одна чья-то уже куда добра, вся в мыле как посеребрена, пар валом ва
лит от нее, и на месте миг не стоит, взвивается… Холопская уж куда ни шло, а т
о еще одна там есть, ни дать, ни взять моя колченогая… Променяйте-ка ее в Мо
скве на ногайскую, что привели намедни татары целый табун для продажи… Д
айте в придачу рублей…
Захарий весь вспыхнул от злости, обидевшись тем, что старик браковал его
лошадь, и резко прервал его:
Ц Что гроза еще не прекратилась?
Ц Слава Богу, стихло, дождь чуть покапывает, только с деревьев больно сып
лет его ветер, как веником смахивает.
Вошел холоп Назария и подал своему господину яшмовую фляжку с греческим
вином, серебряный рожок и конец белого панушника.
Назарий, налив в рожок вина, перекрестился и, поклонясь хозяевам, разом оп
орожнил его, а, наливая другой, обратился к Захарию:
Ц На-ка, промочи живой водицей свою душеньку, небось она зачерствела со
страху в лесу.
Тот не отказался и, прильнув к рожку, вытянул вино как насосом.
Дошла очередь до хозяина, но тот обеими руками отмахивался от вина.
Ц Что ты, боярин! Нам нельзя это снадобье, наше рыло не отворачивается то
лько от пенной браги, да и то в праздничный день, а не в будни
В описываемое нами вре
мя строжайшим указом запрещено было пить в будни.
.
Не малого труда стоило Назарию уговорить его выпить хотя один рожок. Сав
елий опасался, что среди приезжих есть соглядатай из холопного приказа
Суд для раб
ов.
, который после возьмет с него виру
Денежная пеня.
.
Только тогда, когда Захарий поклялся ему московским чудотворцем, святым
Петром митрополитом, что никто из них из избы сору не вынесет, т. е. не будет
на него доносить, старик охотно согласился опорожнить не только рожок, н
о даже целую флягу.
Понравилась ему, видимо, лакомая влага. С самодовольной улыбкой погладил
он свою бороду, которую звали полосатой, так как она была черная с проседь
ю, и любовно посмотрел на оставшееся во фляжке вино.
Агафья тоже промочила себе горло, не отказываясь, но прихлебывая и приго
варивая:
Ц Куда голова, туда и хвост, прожив с мужем четыре десятка, так уж и пить из
одной чаши!..
Вино развязало языки старикам.
Савелий пустился в россказни о тереме, утверждая, что он более чем ровесн
ик Москвы, что прадеду великого князя, Юрию Владимировичу Долгорукому по
дарил его на зубок задуманному им городу какой-то пустынник-чародей, пох
ороненный особо от православных на Красном холме, в конце Алексеевского
леса, возле ярославской дороги, что кости его будто и до сих пор так бьются
о гроб и пляшут в могиле, что земля летит от нее вверх глыбами, что этот вес
ь изрытый холм по ночам превращается в страшную разгоревшуюся рожу, у ко
торой вместо волос вьются огненные змеиные хвосты, а вместо глаз высовыв
аются жала и кивают проходящим, что пламя его видно издалека, и оттого он п
розван «Красным». Великий князь подарил этот терем боярину Савелия за ве
рную службу, вскоре после похода под Казань, и что с тех пор стал тут жить б
оярин с семейством до самой опалы великокняжеской.
Савелий проговорил бы до утра, если бы его не прервал Захарий.
Ц Уйми ты жернов свой, Ц крикнул он на него, Ц сказка твоя слишком тощая
закуска для меня… Эй, вы, подите обшарьте-ка тороки у моего седла, там, я за
приметил, мотались давеча калачи…
Ц Да они, боярин, все размокли от дождя, Ц отвечал один из холопов.
Ц В самом деле, хорошо бы закусить чем-нибудь, Ц заметил Назарий.
Ц Скудна наша трапеза, боярин, а если тебе угодно, то бьем челом всем, что с
ыщется, Ц произнес Савелий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77