Послышался голос со двора и, по-видимому, начались переговоры. Затем все с
молкло, но скоро раздался вторичный удар в ворота, и они, пронзительно зас
крипев петлями, растворились. Послышались тяжелые шаги, сперва по двору,
затем по сеням, а наконец, и у самой двери.
Ц Кто это так смело и, кажется, насильно ворвался в мой терем? Дорога же ем
у будет расплата со мной! Ц сердито заговорил Фома.
Страшно перепуганные гости жались друг к другу, а кто был посмелей, схват
ились за рукоятки своих мечей.
Быстро распахнулась дверь, и в светлицу вошел атлетического сложения бо
гатырь. Он был весь залит железом, тяжелый меч тащился с боку, другой, обна
женный, он держал под мышкой, на левом локте был поднят шлем, наличник шиша
ка был опущен.
Ц Чур нас! Чур нас! Ц заговорили вполголоса гости, сочтя явление это за с
верхъестественное.
Ц Аминь, рассыпься! Ц произнес громким голосом кудесник, устремив на во
шедшего свои странные глаза.
Ц Я не дух, а человек, а потому ты сам рассыпешься у меня от этого аминя в п
шено, Ц обратился богатырь к кудеснику, встряхнув в руке свой огромный п
алашище.
Ц Что же ты за наглец, Ц сказал ободрившись Фома, Ц что незваный ворвал
ся в мои ворота, как медведь в свою берлогу? В светлицу вошел, не скинув шиш
ака своего, и даже не перекрестился ни разу на святые иконы. За это ты стои
шь, чтобы сшибить тебе шишак вместе с головой.
Ц Очнись, Фома! Я больше тебя помню Бога и чаще славлю всех Его угодников,
Ц возразил незнакомец. Ц С тобой расчет буду вести после, а теперь хочу
поговорить с этим паном.
Он указал на Зайцевского.
Последний попятился спиной к стене.
Ц Я не помню, не знаю, не слыхал и не видывал тебя никогда, Ц проговорил о
н с дрожью в голосе.
Ц Порази тебя гнев небесный и оружие земное. По крайней мере узнаешь ли т
ы этот меч, который был покинут тобой в ночь битвы на Городище. Ты первый п
оказал хвост коня своего москвитянам и расстроил новгородские дружины.
Этот меч, я сам узнал недавно, принадлежит тебе.
Ц Если бы ты сказал это мне не здесь, я бы скорей умер, а не снес этого и заж
ал бы рот твой саблей, я бы изломал в груди твоей этот меч, лжец бесстыдный!
Ц с бешенством заговорил Зайцевский.
Он понимал, что это обвинение для него страшно, так как все проклинали лях
а, расстроившего стройные ряды новгородцев и погубившего все дело.
Ц Лжец, я лжец?! Ц заревел богатырь. Ц Смотри, изувер, чье имя вычеканено
на клинке?
С этими словами он схватил его за шиворот и потащил на середину светлицы.

Ц Прими же твое от твоих!
Он взмахнул над Зайцевским его собственным мечом.
Ц Пощади! Ц взмолился он задыхающимся голосом.
Ц С условием, сознайся, что тебе принадлежит этот меч…
Ц Сознаюсь, только отпусти меня!..
Ц Еще одно слово, отступись от Настасьи…
Зайцевский молчал.
Ц Умри же!..
Ц Отступаюсь!..
Богатырь выпустил пана, который быстро улепетнул в открытую дверь, куда
уже ранее, воспользовавшись переполохом, успел улизнуть Зверженовский.

Фома, услыхав признание Зайцевского и увидав его позорное бегство, подош
ел к неизвестному.
Ц Я благодарен тебе, храбрый витязь! Ц сказал он, протягивая свою руку.
Ц Ты вырвал с корнем худую траву из моего поля.
Витязь опустил в руку его перстень.
Фома вздрогнул.
Ц Больше чем друг Ц брат! Требуй, по условию от меня что хочешь.
Ц Добавь к этим названиям имя сына…
Неизвестный открыл наличник.
Ц Желанный мой, ты жив! Ц воскликнула радостно Настасья и, забыв стыд де
вичий, бросилась ему на шею.
Ц Сокол ты мой ясный! Золотые твои перышки! Ц заговорила старуха и нача
ла также обнимать его.
Фома соединил руки своей дочери и… Чурчилы.
Нужно ли говорить, что это был он?

XXVIII. Признание посольства Наз
ария

Павел косой, возвратившись из Ливонии, успел только навестить свое любим
ое Чертово ущелье и перешел соглядатаем к московскому воинству.
Через Павла великий князь узнал о голоде в Новгороде и спокойно ожидал е
го сдачи, зная, что недостаток в съестных припасах переупрямит новгородц
ев.
Со стороны осаждавших не было ни одного неприязненного действия, они наб
людали только, чтобы ни один воз с провиантом не проехал в город, и, таким о
бразом, осажденные, кроме наступившего голода, не терпели никаких беспок
ойств, расхаживали по своим стенам, изредка стреляли из пищалей и, сменяс
ь с караула, возвращались к своим домашним работам.
Наконец, 4-го декабря, прибыл в ставку великого князя владыко Феофил с той
же свитой, но получив тот же ответ, печально возвратился домой.
В тот же день подступил к Новгороду царевич Данияр с воеводой Василием О
бразцем, Андреем старшим и тверским воеводой.
Они расположились в монастырях: Кириллове, Андрееве, Ковалевском, на Дер
явенице и у Николы на Островке.
Город сжали еще более.
Услыхав о прибытии новой рати, Феофил на другой день прибыл опять к велик
ому князю бить усердно челом.
Иоанн, которому надоела уж нерешительность новгородцев, принял его холо
дно и сурово спросил:
Ц Долго ли ты, отец святой, будешь разгуливать из стороны в сторону: я опа
саюсь, что твоя излишняя приверженность к отчизне не была бы сродни вред
у.
Феофил вздохнул и ответил:
Ц Государь! Мы признаем истину посольства Назария с Захарием.
Он не в силах был договорить. Его голос оборвался, и он замолк.
Ц Тем лучше для вас! Ц сказал улыбнувшись Иоанн.
Ц Что же ты хочешь от нас теперь, государь? Ц робко спросил Феофил. Ц Сн
ими осаду и дай нам передохнуть.
Ц Я хочу властвовать в Новгороде, как в Москве!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77