за воротами, в караулке, дремал сторож, а у его ног лежал другой Ц цепно
й пес, пущенный на ночь. Кругом, повторяем, царила мертвая тишина, лишь где-
то вдали глухо раздавались переклички петухов, бой в медную доску да зав
ывание собак.
Послышались чьи-то тяжелые уверенные шаги. Кто-то шел вдоль забора и, ост
ановясь у калитки, вырубленной в воротах, отыскал проволоку, продетую ск
возь нее и потянул ее к себе.
Раздался тонкий звук колокольчика.
Чуткий пес, давно уже настороживший уши, рявкнул, вскочил, подсунул рыло п
од подворотню и радостно забил хвостом о землю. Сторож тоже встрепенулся
, и с языка его сорвался обычный вопрос:
Ц Кто идет?
Ц Свой! Ц ответил ему не громко, но грубо, поздний гость.
В ту же минуту сторож отскочил от калитки, медное кольцо зазвучало, и незн
акомец, тщательно закутанный, перенес свою ногу через высокий порог, опр
авил полы своего широкого охабня и опять грубым голосом сказал сторожу:

Ц Тебе, старый леший, сидеть бы на горохе да пугать воробьев. Что так рано
пришиб тебя сон? Разве забыл, что должен дожидаться меня?
Ц Не во гневе твоей милости, господине: от самой боярыни вышел приказ дер
жать ворота на запоре! Ц отвечал ему сторож.
Вошедший посмотрел на окно терема.
Ц Что это за огонь в оконнице?
Ц Должно быть, светец горит, али жирник, а статься может свечи теплятся в
образной боярышниной перед ликом праздничной иконы. Завтра ведь праздн
ик Рождества Богородицы.
Ц Не впрок мне звать о празднествах твоих. Говори, старый плут, не укрыва
ется ли кто у ней? Все ли наши собрались?
Ц А кто их знает. Я, окромя тебя, да князя Василия Ивановича, никого не знаю
. Вишь, ходят все ночью, как тати.
Ц Скажешь ли ты мне, кто с ней, или я вызову у тебя язык вот этим! Ц вскрикн
ул незнакомец и, распахнув полы охабня, показал на кинжал, блеснувший во м
раке своей серебряной чешуей.
Ц Сейчас, боярин, сейчас. Прошел к ней еще о вечерьи; в память ли тебе тот ч
ернец-то, что, бают, гадает по звездам? Мудреный такой! Ну, еще боярыня серча
ла все на него и допрежь не допускала пред лице свое, а теперь признала в н
ем боголюбивого послушника Божия? В самом деле, боярин, уж куда кроток и см
ирен он! Наша рабская доля Ц поклонишься ему низехонько, а он и сам так же.

Ц Кто бы это? Ц проворчал сквозь зубы вошедший. Ц Да это соловецкий при
шелец, монах тамошней обители, все оттягивает у легковерной бабы льготы
от земель ее на свой монастырь. Ну, я выжму ж его от нее… Он что-то мне подоз
рителен, Ц продолжал он вслух высказывать мысли, направляясь к крыльцу
терема.
Терем этот принадлежал вдове бывшего новгородского посадника Исаака Б
орецкого Ц Марфе.
В описываемую нами ночь она сидела в своей наугольной гриднице, где на ши
роком дубовом столе догорала восковая свеча в точеном костяном светце и
освещала передний угол с иконами в богатых окладах. Гридница эта была по
д сводами и роскошно убрана во вкусе того времени. Стены ее были обиты алы
м бархатом с раскиданными на нем серебряными и золотыми звездочками, а п
о бокам воткнуты были красивые позолоченные стрелы, как бы поддерживая э
ти богатые обои. В глубине гридницы стояло высокое ложе с пышными, шитыми
в узор шелками изголовьями, задернутое кружевным пологом.
Марфа Борецкая сидела недалеко от него, важно раскинувшись на лавке, пок
рытой соболями.
Это была красивая, но далеко не молодая женщина. Покрывало ее, отороченно
е золото-шелковой бахромой, было немного опущено на лицо, и из-под него ме
лькали быстрые глаза, особенно когда она повелительно устремляла их на с
воего собеседника, скромного чернеца, сидевшего перед ней с опущенными д
олу взорами.
Этот чернец был отец Зосима, еще довольно молодой, настоятель Соловецкой
обители.
Ц Да скажи же мне, отче Зосиме, каким случаем сделалась известна обитель
Соловецкая и по чьим следам вошел ты в нее? Ц говорила Марфа.
Ц Невидимая рука Божия привела меня в это тихое и уединенное пристанищ
е, Ц отвечал отец Зосима, Ц предместник мой, святитель Савватий, бывший
инок Кириллова-Белозерского монастыря, искал пустыни, где бы мог укромн
о возносить молитвы свои к престолу Всевышнего и безмятежно кончить дни
свои, пустился странствовать с духовным братом своим Германом. Они отыск
али такое место на диком, уединенном, совершенно безлюдном острове и пос
елились на нем в 1422 году; там выстроили они себе убогий шалаш под мрачными с
водами елей, недоступными солнечным лучам, а подле него часовню и дожили
срок жизни своей тихо и благословенно.
Ц Как же ты переступил рубеж светской жизни? Ц продолжала допытыватьс
я Борецкая.
Ц Молва и слава о подвигах моего предместника огласилась во всех конца
х земли русской, сердце мое закипело святым рвением Ц я отверг прелесть
мира, надел власяницу на телесные оковы и странническим посохом открыл с
ебе дорогу в пустыню Соловецкую, обрел прах предместников моих, поклонил
ся ему, и искра твердого, непоколебимого намерения, запавшая мне в душу, ра
зрослась в ней и начала управлять всеми поступками моими. С благословени
я покойного архиепископа новгородского Ионы, основал я храм и огородил е
го стенами. Люди чуждые мира стекались ко мне со всех сторон и охотно поне
сли со мной тяжелый крест, скоро сделавшийся для нас легким; вскоре все из
брали меня настоятелем, и это избрание довершил Иона благословением сво
им и поставил меня в игумены. Мощи святителя Савватия перенесли мы со все
м благочинием в обитель, где почивают они и доныне. С тех пор живем мы тихо,
миролюбиво, согласно и привольно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77