Клянусь в том смертным часом своим!
Он сунул в руку Чурчилы перстень.
Последний обомлел: он узнал по голосу спасенного им: это был посадник Фом
а, отец Насти.
Нравственное потрясение в связи с обилием потерянной крови обессилили
его.
Он упал.
На двух щитах понесли его в Новгород.
Новгородцы отступили.
Таким образом Городище было занято московитянами за одну ночь.
Вечером 27-го ноября великий князь подступил к Новгороду с братом своим Ан
дреем Меньшим и с племянником, князем Верейским, и расположился ставками
у Троицы на Озерской, на берегу Волхова, в трех верстах от города, в селе Ло
шанском. Брату своему велел он стать в Благовещенском монастыре, князю И
вану Юрьевичу Ц в Юрьевском, Холмскому Ц в Аркадьевском, Александру Об
оленскому Ц у Николы на Мостицах, Борису Оболенскому Ц в местечке Соко
в, у Благовещенья, князю Василию Верейскому Ц на Лисьей горке, а боярину Ф
едору Давыдовичу и князю Ивану Стриге-Оболенскому Ц на Городище.
Город, таким образом, был окружен со всех сторон, великий князь решил заст
авить сдаться новгородцев, истомив их голодом.
Псковитяне подвозили к нему, кроме огнестрельного оружия, хлеб пшеничны
й, калачи, муку, рыбу, медь, и стан его имел вид постоянного шумного пира.
Новгородцы же были лишены всякого продовольствия и голодали.
Только порой смельчаки, предводимые Чурчилой, внезапно делали вылазки и
з города, врасплох нападали на москвитян и отбивали у них кое-что из продо
вольствия.
Великий князь знал Чурчилу, знал, чей он сын, и назначил в награду за поимк
у его столько золота, сколько потянет сам пойманный.
Но сделать это было не легко.

XXVII. Прерванное обручение

Прошло несколько дней. Был поздний зимний вечер.
Терем степенного посадника Фомы весь горел огнями, пробивавшимися нару
жу лишь сквозь узкие щели железных ставень.
Ворота были раскрыты настежь. На дворе, под навесом, слышалось фырканье л
ошадей, лай цепных псов, звон их цепей, беготня прислуги и скрип то и дело в
ъезжающих во двор саней, пошевней, роспусков.
Из экипажей выходили гости и, поднявшись на несколько ступеней крыльца,
отряхивались в сенях от снега и входили в приемную светлицу, истово крес
тясь в передний угол и кланяясь хозяину и гостям.
Приемная светлица, ярко освещенная огнями, была полна разряженными женщ
инами.
В красном углу, под образом Пречистой Богородицы, были поставлены две не
большие скамьи, обитые голубой камкой.
Они были пусты.
Посредине светлицы стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и буква
льно ломившийся от разных сладких закусок, оловянников крепкого меда и д
ругих яств и питий.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижимо сидел немолодых уже
лет мужчина, с широкой бородой, закрывавшей половину его лица. Длинные во
лосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали
его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, приста
льно глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного во
дой.
Это был запах, или кудесник, приглашенный Фомой в его терем, по обычаю того
времени, так как без него не мог состояться ни один брак, а вечер этот был н
азначен для благословения образом и обручения невесты и жениха Ц дочер
и посадника Фомы, Настасьи и польского пана.
Кудесник гадал о будущей судьбе их.
Все гости затаили дыхание, смотря на его занятия, глядели на него с суевер
ным страхом и лишь изредка переглядывались между собой, покачивая голов
ами, и шептали про себя молитву, считая его действия сношением с нечистой
силой.
Вдруг среди невозмутимой тишины кудесник поднял голову, окинул всех сво
им стальным взглядом и глухо проговорил:
Ц Кровь на дне!
Лица всех побледнели от ужаса.
Ц По окончании обряда благословения, вспрысни жениха с невестой водой
и от них отлегает всякое зло, и сила нечистая ожжет крылья свои при прикос
новении к ним.
Все оживились, воспрянули, точно гора свалилась с плеч у каждого.
Гости изъявили желание скорей видеть невесту, и Настасья Фоминична, по з
ову своего отца, тихо вышла из боковой светлицы.
Ее мать, сгорбленная старушка, вела свою дочь, сама опираясь на костяной к
остыль.
Мать с дочерью, войдя в приемную, раскланялись и прошли в красный угол под
икону Пречистой, где невеста заняла приготовленное для нее место, продол
жая, как и при входе, плакать почти навзрыд.
В это же время в сенях раздались быстрые шаги, бряцанье мечей и голоса:
Ц Жених, жених приехал.
Настасья Фоминична так и замерла на своей скамье.
Ц А, пан Зайцевский! Ц радостно приветствовал его Фома. Ц Где же твой др
ужок?
Зайцевский молча указал на дверь, в которую с надменным видом входил пан
Зверженовский.
Он был одет так же, как и его товарищ.
Невеста сидела неподвижно. Казалось, она жила и дышала как-то машинально.

Началась беседа о новгородских делах, но ее вскоре прервал кудесник.
Ц Пора! Ц провозгласил он. Ц Прежде чем закатится вечерняя звезда, вам
должно уже совершить начатое, а то горе, горе ослушавшимся.
Сказав это, он окинул всех своим пылающим взором.
Его тотчас подхватили под руки и повели в красный угол, где и усадили рядо
м с женихом и невестой, чтобы он силой своих заклинаний отгонял от обруча
ющихся вражеское наваждение и охранял их от всякого зла и напастей.
Все по очереди подносили ему сладкие яства и питья, а хозяин Ц и пенязи на
блюде.
Обручение с минуты на минуту должно было начаться, как вдруг в запертые в
орота раздался такой сильный стук, что дрогнули стены и окна дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77