Попытки высказать
что-либо, по видимости не согласующееся с ними, встречают отпор со стороны
влиятельных сил общества (например, в форме обвинений в невежестве, в
реакционности и т.п.).
Не любые истины науки удостаиваются чести иметь идеологических
двойников, а лишь удобные для этой цели. Так, одна известная теорема о
неполноте формальных систем определенного типа, имеющая смысл в логике,
превращается в банальную истину о невозможности полностью формализовать
науку и становится "притчей во языцех", тогда как другая истина о
существовании принципиально неразрешимых проблем такой участи избежала, хотя
из нее можно извлечь гораздо больше всякого рода назиданий. Здесь бывают
свои разжалования и пожалования, реабилитации и выдвижения и т.п. Происходит
это по видимости как явления в рамках науки. Идеология в данном случае
жаждет выглядеть наукой.
КРЫСЫ
Социальные отношения в крысиной колонии суть отношения крысы к своей
группе, группы к своей крысе, крысы к крысе в группе, крысы к крысе вне
группы по стандарту отношений в группе, группы ко всей колонии в целом и
колонии в целом к крысе. Отношение крысы к группе характеризуется...
СТЕНГАЗЕТА
Когда ибанцы узнали (с разрешения начальства, разумеется), что китайцы
на стены домов и заборы вешают листки со всякого рода хвалебными
критическими заметками, называемые дадзыбао, они надрывались от хохота. Ну и
живут же люди! Впрочем, что с них взять! Китайцы! При этом ибанцы почему-то
начисто позабыли о том, что у них у самих в каждом учреждении висят эти
самые дадзыбао, по-ибански именуемые стенгазетами. Причина такой
забывчивости ясна. К стенгазетам привыкли до такой степени, что перестали на
них обращать внимание, и они как бы перестали существовать для средне
нормального ибанца. Но стенгазеты являются необходимым элементом ибанской
жизни. За невыпуск их привлекают к ответственности. Выходят они регулярно к
праздникам, выдающимся юбилеям и отчетно-перевыборным собраниям. Подобно
тому, как все ибанские газеты похожи друг на друга и различаются только
названиями, все ибанские стенгазеты похожи Друг на Друга и различаются
только стенками, на которых они висят. От газет они отличаются только
способом изготовления (их печатают на машинке или пишут от руки), тиражом
(они выходят в одном экземпляре) и числом номеров в год.
Выходила такая стенгазета и в Институте. И на нее, как и повсюду, никто
не обращал внимания от одного отчетно-перевыборного собрания до другого, на
которых старую редколлегию, в которую обычно включали половину сотрудников
учреждения (художников -- писать заголовки и лозунги, рисовать портреты и
наклеивать вырезанные из журналов картинки; представителей от всех
подразделении -- собирать заметки; представителей всех общественных
организаций -- проверять заметки; подходящих лиц -- для заведования в Газете
производственным, культурно-массовым, молодежным, физкультурным и многими
другими отделами; подходящих лиц, отобранных и намеченных свыше, -- на
должности редактора, пяти заместителей и двенадцати наблюдателей за
заведующими отделов; подходящих лиц, умеющих сочинять рифмы и писать длинные
поклепы, -- на должности поэтов, прозаиков и фельетонистов для осуществления
положенной острой критики и самокритики, которые, как известно, являются
движущей силой ибанского общества), так вот эту старую редколлегию
утверждали на новый срок, поскольку она хорошо справлялась со своими
обязанностями. Так бы и выходила и выходила в Институте стенгазета с
названием "Ибанский мыслитель", если бы не начались новые веяния и не
докатились до пятого этажа, где был расположен Институт. Но они-таки
докатились несмотря на то, что лифт с незапамятных времен находился в
ремонте, обрекая ожиревших и одуревших от старости и безделья сотрудников на
новые модные пришедшие с запада болезни -- инфаркт, рак, инсульт, диспепсию,
паранойю и т.п. И вот тут-то институтские либералы, демагоги, крикуны и
молодые хулиганы, проверив и перепроверив материалы во всех руководящих
инстанциях и убедившись в правильности общей обстановки, выпустили тот самый
роковой номер стенгазеты.
У газеты сразу собралась толпа сотрудников. Ну и ну, говорили одни, вот
дают! Безобразие, говорили другие, до чего докатились! Ха-ха, говорили
третьи, здорово они их зацепили! Четвертые загадочно усмехались и обдумывали
доносы, которые они немедленно напишут в различные инстанции. Пятые,
убедившись в том, что их не тронули, с облегчением вздыхали и равнодушно
отправлялись на свои рабочие (вернее, нерабочие) места. Шестые, заметив, что
их как-то изобразили, бежали жаловаться в бюро на то, что их исказили и
оскорбили личное достоинство. Одним словом, у газеты творилось что-то
невообразимое. Претендент с трудом пробился через толпу, скользнул взглядом
по передовице, по фигуре Учителя, нюхавшего ветку сирени на фоне
телевизионной башни и метромоста, по заметкам производственного отдела и
отделов разного рода общественных жизней и впился в свою собственную
физиономию, до неузнаваемости изуродованную в отделе сатиры и юмора. Он был
готов ко всему, но только не к этому. Претендент был изображен на заседании
редколлегии в виде короля Людовика Четырнадцатого, а члены редколлегии (и
даже Мыслитель!) -- в виде пешек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152