Его даже на премию выдвинули. Правда, без меня. А
КК на полжурнала дает материал о второстепенном здании такого же рода в Т.
Полгода ММ уговаривал меня написать статью в его журнал. Я бросил дела,
написал. И что? Прошло два года. Про статью думать забыли. Рукопись, и то
потеряли. Что происходит? БП, забежавший на минуту занять у ЭН полсотни,
делает туманные намеки насчет установок. Это вздор, говорю я. Установки --
результат, а не причина. Даже хозяйские установки были лишь оформлением и
завершением чаяний широких народных масс, а не вымыслами злодея. Что
происходит? Ничего особенного. Идет до ужаса нормальная жизнь, и наши друзья
поступают как обычные нормальные люди. Они защищаются от последствий твоего
существования, и только. В отношении к тебе реализуется настолько четко
выраженный социальный штамп, что происходящее кажется совершенно
неправдоподобным. Мы привыкли к тому, что социальные законы прокладывают
себе дорогу через множество случайностей как более или менее заметные
тенденции. А тут никаких тенденций и случайностей, прямо в лоб. Это-то и
вызывает недоумение. На эту тему мы разговариваем не первый раз. И я говорю
не для того, чтобы просветить ЭН, а для того, чтобы самому высказаться и
очистить душу. Конечно, КК мог напечатать материал об ЭН, а ММ мог
напечатать его статью. Они обязаны были это сделать хотя бы как личные
друзья, не говоря уже о принадлежности их к некоей духовной общности, к
которой они причисляют и ЭН, т.е. и как духовные собратья. Они могли это
сделать и как должностные лица без всякого служебного риска для себя. Но не
сделали. Не сделали по доброй воле, а не по принуждению. Не хотели сделать,
хотя для внешнего оправдания предполагаются некие происки реакционеров и
запреты высших властей. Запреты, повторяю, бывают. Но высшие инстанции в
таких случаях обычно санкционируют лишь желание коллег и друзей помешать
человеку стать более значительной личностью, чем это допускается
соображениями их социального спокойствия. Именно коллеги и друзья есть самая
высшая инстанция для творческой личности. Они суть реальная их цензура и
предержащая власть. Почему наши друзья не захотели сделать для ЭН ничего
такого, что способствовало бы укреплению его социальной позиций? Потому что,
на самом деле, ситуация не такова, будто они вместе с ЭН противостоят как
светлые силы неким темным силам, а такова, что они противостоят ему в
качестве полномочных представителей этих темных сил. ЭН послужил невольным
индикатором этого их фактического социального статуса. Понять это у них ума
хватило. Не хватило мужества признать истинное положение вещей. К тому же ЭН
своими масштабами катастрофически сократил и без того не очень-то большие
размеры их как общественно значимых личностей. Я говорю о КК и ММ как о
типичных представителях целой общественной прослойки. Поэтому ЭН стал как бы
личным врагом целой группы людей, работающих в самых различных областях
культуры. Если бы было возможно, они изъяли бы его из своего прошлого. Но
они не в силах это сделать. В свое время проглядели. А бессилие вызывает
злобу. Реакционерам (темным силам) ЭН не помеха. Они с ним соотносятся
совсем в ином плане, не имеющем отношения к творчеству как таковому. В
случае надобности они могут даже защитить его от светлых сил. Они не пустят
его очень далеко, задержат на грани полупризнания и полузажима. Причем
сделают это руками друзей и коллег. Наши друзья -- типичные представители
той прослойки нашего общества, в которой должен жить и работать ЭН. Эта
прослойка не имеет устойчивого названия, что соответствует ее реальной
неустойчивости и бесформенности. В нее на то или иное время попадают деятели
науки и искусства, поставленные в своей служебной среде в привилегированное
или исключительное положение в следующем смысле: более высокая
образованность, известность и успех, возможность безнаказанно высказываться
по острым проблемам и событиям, знакомство и причастность к западному образу
жизни и западной культуре, связи с культурными организациями и возможность
активно функционировать в них, причастность к высшим властям. 8 некотором
роде это -- наша интеллектуальная элита. По многим параметрам положение этой
прослойки двойственно, В своей узкопрофессиональной и служебной сфере они --
явление исключительное. Сопоставляя себя с прочими лицами этой сферы, они
создают о себе представление как о выдающихся личностях (мания гениальности,
скажем так). Но в обществе в целом они суть элементы массового явления в
ином разрезе этого общества. Их исключительность с этой точки зрения есть
лишь результат разделения труда. Она оказывается иллюзорной. В качестве
представителей массы людей такого рода они, как правило, обычны и заурядны.
Отсюда комплекс неполноценности и стремление обрести более прочные
социальные основания. Представители этой прослойки стремятся иметь все
мыслимые в наших условиях блага -- бытовой комфорт, степени, звания, чины,
ордена, премии, заграничные поездки, высокие оклады и гонорары и прочее.
Вместе с тем они хотят выглядеть несправедливо обиженными, обойденными,
затираемыми. Они и чувствуют себя таковыми, ибо перед их глазами постоянно
маячат менее образованные и менее способные сослуживцы, достигшие более
высокого социального положения и значительно больших материальных благ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152