Клеветник утверждал, что новые веяния в
промежуточные эпохи обычно прекрасно уживаются с консервативными умыслами,
порождая характерные для таких эпох промежуточные формы, и предлагал
рассматривать эти формы как самостоятельные, не сводя их к более резким
классическим образцам.
Цикл "Война" толкуют как протест против войны. Что же, сказал
Шизофреник. Можно и так. Но можно и иначе. Вот, допустим, скульптура
"Срывающий противогаз". Пусть автор задумал изобразить, как человек срывает
противогаз. Противогаз спас человека от зараженного воздуха. Опасность
прошла. Можно снять его. Мораль? Какая нехорошая штука война! Смешно?
Разумеется. Но посмотрите на рожу этого счастливчика, который спасся от
смерти. Что она выражает? Радость? Нет, тут получилось совсем другое.
Человека надули, сказали, что воздух заражен. На него надели маску, чтобы он
не дышал зараженным воздухом. И вот человек срывает маску, так как
невмоготу. И что же? Он поражен. Воздух, оказывается, чист. Все, оказывается
наоборот! И "Взрыв" лишь навеян взрывом атомной бомбы. На самом деле, он о
другом. Он о том взрыве, который происходит сейчас в сознании ибанцев. Я бы
лучше назвал весь этот цикл словом "Хватит". Звучит красиво, сказал Болтун,
но несколько высокопарно. Я бы предпочел несколько иной вариант: бунт
сослуживца.
БУНТ СОСЛУЖИВЦА
У гражданина ..., писал Сослуживец, собираются компании. Судя по одежде
и акценту, бывают иностранцы. Ведут антиибанские разговоры. Например, вчера
говорили о ненапечатанной у нас книге Правдеца и хвалили ее... Заклеив
конверт, Сослуживец отнес его в ближайший почтовый ящик и тяжко вздохнул: до
чего же эта гнусная система доводит порядочных людей! Вернувшись домой,
Сослуживец начал обдумывать стихи для стенгазеты. Тема великолепная, думал
он. Есть, где развернуться. Эпитафии на ныне живущих прохиндеев! Эх, и даст
же он по мозгам кое-кому! Стихи Сослуживец писал с детства. Читал близким
знакомым. Хвалили, но советовали спрятать подальше. Хотя времена и не те, но
все-таки кое-кого и за менее опасные вещи привлекают. Лучше, конечно,
выбросить. Но на всякий случай лучше сохранить. Всякое еще может случиться.
Вдруг опять зигзаг какой-нибудь выйдет. Можно напечатать будет. И
прогреметь. И как знать... А вдруг донесут!!! Народ у нас сволочной! Ни на
кого надеяться нельзя. И лоб Сослуживца покрывался холодным потом, носик
начинал мелко дрожать, а штаны наполнялись содержанием. А чего я боюсь?
Хватить в конце концов! Надоело! Стихи получались злые. Смеху будет, думал
Сослуживец. Подписывать, разумеется, нельзя. Секретарь будет оппонентом, это
гарантия! А слушок, кто автор, пустить стоит. Потом завсегда отвертеться
можно будет. Нет, все-таки слишком зло получается. Надо немного сгладить...
СТОЛКНОВЕНИЕ
Хряк, как увидел скульптуры Мазилы, интуитивно почуял, о чем они. Может
быть, его предварительно и настроили против Мазилы. Но это маловероятно.
Настраивать не надо было. Все и так было достаточно ясно. Произошло
знаменитое столкновение Мазилы с Хряком. Хряк чуть было не лишился пуговицы.
Мазила лишился большего и мог лишиться еще большего. Но, как справедливо
заметил Мыслитель, время было уже не то. Разговор Мазилы с Хряком строился
по старому классическому ибанскому принципу "Дурак -- сам дурак -- от дурака
слышу". В конце концов. Мазила сказал, что он в своем деле сам себе
премьер-министр и разбирается лучше Хряка и всей его компании. Это
столкновение принесло Мазиле сначала известность гораздо в большей мере, чем
достоинства его работ, из-за которых произошло столкновение, факт сам по
себе показательный: любой независимый крупный художник в Ибанске самим своим
появлением обречен на социальные акции. Потом все сваливали на форму. Но это
лишь официально выработанный способ неприятия. Потом появились скульпторы,
которые по форме лепили куда более абстрактно и формалистично, чем Мазила, а
сам Мазила лепил вполне подходящие вещи. Но ситуация в принципе не
изменилась, ибо остались и стали более явными факторы чисто социальные --
независимость и масштабность личности художника.
ПОСЛЕДСТВИЯ
После столкновения Мазилу исключили из Союза Художников. Левые члены
Союза голосовали за исключение. Они отмежевались от него. Изгнание означало
отсутствие государственных заказов и самостоятельной мастерской, недопущение
на выставки. Были и другие мелкие неприятности. Поскольку они выглядят
неправдоподобными, о них не стоит и говорить. Зато не посадили. Зато Мазила
продолжал работать в скульптуре. Уйдя с выставки, он в тот же день начал
лепить "Орфея" и "Пророка" -- автопортреты своего положения и духовного
состояния в то и во все последующее время.
КРЫСЫ
Болтун, чтобы было, что почитать дорогой, приобрел в ларьке книгу "Все
о крысах". Разумеется, перевод. В предисловии говорилось, что авторы в
течение нескольких десятков лет проводили эксперимент с колонией крыс.
Колония была заключена в сравнительно изолированное помещение с целью
наблюдать законы крысиной жизни в чистом виде. Однако помещение было
достаточно большое и разнообразное, питание также в пределах естественной
нормы. Во всяком случае, устанавливая размеры и структуру жизненного
пространства и способ питания, экспериментаторы учитывали соответствующие
характеристики в естественных условиях. В книге приводились результаты
наблюдений и их обобщения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152