Во-первых, сказать "подлинная правда", все равно, что
сказать "по-настоящему соленая соль". А во-вторых, понятие правды в
академическом смысле здесь вообще неприменимо. Например, каков человек на
самом деле? Человек может думать одно, а говорить другое. Говорить одно, а
делать другое. По одному и тому же поводу может иметь взаимоисключающие
мнения. Совершать действия, ведущие к взаимоисключающим последствиям.
Нормальный человек сам по себе -- все, что угодно. А значит ничто. В
нормальном человеке как таковом есть все мыслимые качества независимо от
отношений друг к другу. И потому в нем нет ничего, ибо "человек как
таковой", "подлинный человек" и т.п. есть лишь абстракция. Человек есть
нечто определенное лишь как официальное существо, т.е. как гражданин,
определенным образом реагирующий на официальные индикаторы. В нормальном
обществе есть такие индикаторы, т.е. официально установленные и признаваемые
случаи, когда слова, мысли и дела человека являются характеристическими:
поведение на работе, выступления на собраниях, публикация статей, дача
показаний в суде, посещение церкви и т.п. А что сверх того, никого не
касается, ибо все остальное не есть общественно значимый факт и потому не
существует. Если, например, ты с трибуны произносишь "за", а дома говоришь
жене и приятелю по этому же поводу "нет", то официально ты есть человек
"за", а не "нет". Как человек "нет", ты не существуешь вообще, хотя можешь
воображать на этот счет все, что угодно. Я знал работников органов, которые
рассказывали не наши анекдоты. Но они были глубоко нашими людьми. Человек,
который официально и неофициально есть одно и то же -- либо неосуществимая
мечта начальства, либо лжец, лицемер, пройдоха, кретин, подонок и т.п. Когда
в человеке начинают выяснять то, что есть сверх официального, то это
характеризует лишь данное общество, которое это санкционирует. Неизбежное
следствие этой санкции -- нравственная деградация людей (развиваются такие
черты, как угодничество, подхалимство, двуличие, гражданская трусость,
ненадежность и т.д., официально и морально ненаказуемые в таком обществе). А
главное -- специальные организации общества начинают в людях искать то, чего
в них нет. Отсюда ложное истолкование поведения людей и официальный обман.
Если в обществе начинают искать подлинную правду, то это может означать
только одно: призыв писать доносы, Патриот сказал, что в каких-то случаях
донос все же приносит добро. Паникер сказал, что еще никто не подсчитал,
каков процент случаев, когда донос принес зло, каков процент случаев, когда
он принес добро. Уклонист сказал, что дело не в этом. Здесь точка зрения
количества в принципе ошибочна. Есть более глубокие основания считать донос
безнравственным независимо от того, полезен он или нет. Если даже он в ста
процентах полезен, он есть признак деградации. Тут все перестали что-либо
понимать и запутались окончательно. Мерин сказал Интеллигенту, что все же
нет полного совпадения интимного состояния сознания человека и его
официального выражения. Интеллигент сказал, что это не играет роли, ибо
интимное имеет обычно тенденцию к совпадению с официальным, причем
совпадение наступает тем скорее, чем меньшее принуждение испытывает индивид.
Выходит по-твоему, сказал Мерин, что люди становятся сволочами добровольно.
Интеллигент сказал, что это так даже в тех случаях, когда это происходит по
принуждению. Мерин сказал, что это -- диалектика, а он к диалектике с
детства относится как к рыбьему жиру. Патриот сказал, что рыбий жир полезен.
Мерин послал его на. Тут подошло время обеда, и прения прекратились.
МЫСЛИТЕЛЬ
Мыслитель знал, что он -- самый умный и образованный человек в Ибанске.
Он занимал пост в Журнале и был этим доволен, ибо большинство не имело и
этого. Но он был недоволен, ибо другие занимали посты повыше. Поскольку все,
не имеющие такого поста, были глупее его, он считал свое положение вполне
заслуженным. Но поскольку все, имеющие более высокие посты были глупее его,
он считал себя несправедливо обойденным. Он прекрасно понимал, что если бы
он был поглупее, то и пост имел бы поболее. И ему от этого становилось
мучительно жаль себя, и он еще сильнее презирал жителей Ибанска, вполне
заслуживших это презрение всей своей прошлой историей. В глазах передовой
мыслящей творческой интеллигенции Ибанска Мыслитель был как бы
расстрелянным, причем расстрелянным, с одной стороны, несправедливо (или,
скорее, незаконно), но, с другой стороны, вроде бы за дело, так как он имел
мысли, выходящие за рамки. Мыслитель не жил, а выполнял Миссию и преследовал
Цели. Какую Миссию и какие Цели, никто не знал. Но все знали, что они есть.
Все говорили: как хорошо, что Там есть Мыслитель. Что было бы Там, если бы
его не было Там. Если бы не он, то было бы еще хуже.
В отличие от всех остальных жителей Ибанска Мыслитель был светским
человеком. За письменный стол он садился только для того, чтобы тщательно
обдумать, за чей счет сегодня сожрать шашлык и выпить бутылку коньяка, у
кого взять в неоплатный долг крупную сумму и с чьими женами и в какой
последовательности провести оставшуюся часть суток. Впрочем, долги он со
временем собирался отдать, так как собирался написать книгу и получить за
нее крупный гонорар.
Иногда Мыслитель печатал вполне правоверные, но бессмысленные статьи.
Появление их становилось праздником для мыслящей части населения Ибанска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152