поэтому-, мол, послеоперационный период мало будет отличаться от того, что мы наблюдаем после любой операции на брюшной полости. Основную опасность большинство усматривает в предельной истощенности больного. А я считаю, что его состояние намного серьезнее. То же самое, я догадываюсь, думает и Сергей Антонович. Его задача — не только уберечь Черемашко от многочисленных неожиданностей послеоперационного периода, но и от образования новых тромбов в сосудах. Черемашко должен выйти из клиники с нормальным количеством протромбина в крови. Следовательно, наших консультаций Сергею Антоновичу мало. Вместе с ним за больным обязаны следить патофизиолог, терапевт и гематолог. ,
На какое-то мгновение Михайло Карпович задумался, его речь стала медленнее:
— Я позволю себе дать Сергею Антоновичу несколько предварительных советов. На протяжении ближайших двух-трех недель еще необходимо вступить в близкий контакт с названными мною специалистами и быть готовым ко всяким неожиданностям и случайностям. Не смейте тешить себя никакими надеждами, даже когда начнет казаться, что все страшное позади. Но не приходите в отчаяние, если случится непредвиденное. Вызывайте к
больному меня и своих консультантов при первом же сомнении... Другие советы...
Немало их было, этих других советов. Кое-что Друзь применял уже сам. Но он услышал и такое, до чего вряд ли додумался бы. За четыре года своего пребывания в институте ему впервые обстоятельно и по-дружески, а не мимоходом брошенными фразами говорили о том, без чего он блуждал бы, как в дремучем лесу.
— Вот и все... пока что.
Закончив этим свои рекомендации, Ляховский обвел взглядом ординаторскую.
Оглядел присутствующих и Друзь.
Все, как показалось ему, слушали нового заведующего отделением с не меньшим, чем он, вниманием. И столько в глазах у всех он увидел дружеского участия и поддержки...
Профессор спросил у Ляховского:
— Вы все сказали?
Ляховский задумчиво потеребил свою бородку.
— Если позволите, еще два слова.
Он передвинул вперед свой стул, оперся на его спинку руками.
— Хочу думать, что не встречу с вашей стороны, Федор Ипполитович, возражений, если уже сегодня начну здесь хозяйничать... Как-то так получилось, что вот уже год или два... а возможно, и больше... мы занимаемся перепевами старого, все еще возимся с тем, что уже стало достоянием рядовых больниц. А наша обязанность — изучение многочисленных проблем, без решения которых хирургия вперед не продвинется. Сергея Антоновича можно лишь приветствовать за то, что он взял к себе Черемашко и добился многого, хоть это ничего не дало для его диссертационной темы. Но я буду его приветствовать, если через некоторое время он попросит у нас с вами, Федор Ипполитович, переключить его на новую тему — более нужную, чем та, в которой он, извините за выражение, ковыряется теперь. В такие же условия я хочу поставить всех его коллег.— Михайло Карпович улыбнулся.— Эту мысль подали мне вы, Федор Ипполитович, когда заявили своему сыну об исключительно тяжелых условиях, в которых ему придется работать у нас. Это, извините, необходимые каждому из нас условия, и их необходимо распространить на всех.
Он поставил стул на место и сел.
Очень хотелось Друзю признательно пожать Михайлу Карповичу руку. Ведь Ляховский, которого и он порой считал ученым сухарем, потому что кроме своих лабораторных экспериментов он, казалось, ничего не хотел замечать,— Ляховский высказал именно , то, о чем Друзь не смел мечтать, но чего потребовал от него Василь Максимович. И высказал это Михайло Карпович весьма дипломатично: мои, мол, предложения — всего-навсего вывод из ваших мыслей, Федор Ипполитович...
Как же откликнется научный руководитель?
Пока' говорил Ляховский, профессор медленно переводил взгляд с одного ординатора на другого, третьего, четвертого... Однако это не учитель вглядывался в учеников и не руководитель коллектива исследователей изучал своих коллег, а ученый разглядывал в микроскоп срезы недавно живой ткани.
— Ну... что ж,— наконец нарушил Федор Ипполитович молчание —Рекомендации Михайла Карповича не расходятся с тем, что не раз говорил... и сейчас сказал бы Друзь.— До чего ж тяжело давалось ему каждое слово!— Верно, он и сам это знает. Однако напоминание об общеизвестных вещах еще никому не принесло вреда... Насчет ваших двух... гм... слов... Ваши новые подчиненные, я вижу, возражать не собираются. Хозяйничайте как знаете... И ни перед чем не отступая.
Михайло Карпович кивнул так, словно ничего иного и не ждал от профессора.
И вдруг Федор Ипполитович поднялся.
— Но тем хуже для вас, Михайло Карпович! Ни одной жалобы я от вас не приму. Я думал, что вы недолго здесь пробудете. Теперь придется подождать, пока вы осуществите свои реформы и дождетесь результатов, с какими не стыдно показаться на люди.—Он обвел присутствующих уже ясными глазами.— Вернуться к своей работе я позволю вам только тогда, когда кто-то из присутствующих докажет, что он способен вести отделение не хуже вас... Так, Андрей Петрович?
Директор отозвался:
— Не возражаю.
Словно торопясь ковать железо, пока оно горячо, профессор насел на Ляховского:
— Когда вы представите свой план ученому совету?
В глазах Михайла Карповича промелькнуло удивление.
Да и как не удивляться!
Четыре года Друзь терпеливо ждал, что такой момент когда-нибудь наступит. Но чтобы Федор Ипполитович вдруг увлекся кем-то высказанной мыслью, чтобы так торопился с ее осуществлением... Такому не сразу поверишь...
— Как только вы его соберете,—ответил Михайло Карпович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79