..
— Да откуда вы это взяли? — уже раздосадованно перебил его Сергей.
— Она сама мне сказала.
Ответил Сергей твердо:
— Не говорите ерунды, Александр Семенович.
Танцюра безнадежно опустил голову.
— Нет, Сергей Антонович, это не ерунда. Я провожал Женю. Пробовал заговорить с ней,— молчит. Но как только вспомнил о вас, она как крикнет: «Ну,, и целуйтесь со своим патроном! Я его ненавижу!» И — от меня. Я хотел догнать,— где там...
— Так ведь ненавидит! — обрадовался Сергей.
Игорь не выдержал:
— О святая простота!
Когда до Сергея дошло значение этого возгласа, он покрепче схватил за плечи Танцюру, чтобы не пошатнуться.
Игорь поспешил ему на выручку.
— Что вы пристали к нему?—обратился он к юному ревнивцу.— Неужели не видите —для него каждое ваше слово как снег на голову? Даже если Женя влюбилась в Сергея, чем он виноват?
Танцюра усадил Сергея, сел сам.
Не давая парню опомниться, Игорь требовательно продолжал:
— Если для вашей Жени существует лишь Сергей, вам же лучше. Значит, у вас только один соперник, и задача у вас простая: стать таким, как Сергей, или еще лучше. Как только достигнете этого, Женя непременно заметит, что вы на десять лет моложе и, значит, ближе к ее, так сказать, идеалу.
Танцюра посмотрел на шефа, и по мере того, как яснее становился смысл услышанного, гуще становился румянец на его лице.
— Вы хотите сказать...
— Совершенно верно*— подтвердил Игорь.— Сергей вам не соперник. Поберегите силы' для тех, кто в самом деле стремится покорить Женю. Имя им — легион.
Но чувствовал себя Игорь не очень уверенно. Еще когда Сергей отчитывал за обедом своего учителя за эту самую Женю, Игорь думал, что Сергей не так уж и безгрешен. И хотя кое-что сказала по этому поводу Надийка, он не очень ей поверил: Жени-то она не видела! Вот и побаивался Игорь: не оказывает ли он Сергею медвежью услугу?
Танцюра сказал:
— За дружеские советы спасибо. А вам, Сергей Антонович, спокойной ночи. И запомните: я не Вадик.
Он понуро побрел к двери...
После такого трудно сразу вернуться к своим обязанностям. Когда двери за Танцюрой закрылись, а Сергей снова начал бродить между столами, Игорь сказал:
— Между прочим, Саня вежливее тебя. Он хоть спасибо сказал. А тебе и поблагодарить меня не за что?
Сергей направился к двери. Спросил, не поворачивая головы:
— Тебе еще долго писать?
— Минут десять...
— Оставь историю на столе. Вернусь — прочитаю. Если ты пропустишь что-нибудь, сам впишу... А сейчас я пойду посмотрю на наших подопечных. И побуду возле Марины Эрастовны, когда она придет в себя. Пусть верит, что оперировал ее я... Будь здоров,
84
Покончив с записями. Игорь никуда не пошел. Сергей Сергеем, а он тоже обязан быть к Хорунжей поближе. Необходимо также посоветоваться с Сергеем о том, как вести себя завтра на пятиминутке,
Стоит в связи с этим познакомиться и с документацией на остальных больных Гришка.
Когда Сергей вернулся, он простодушно спросил?
— Ну, как там?
Ответил Сергей сдержанно:
— Марина Эрастовна примерно через полчаса придет в себя. Я велел дать ей кислород.— Он сел, палка начала ;что-то вычерчивать на полу.— Черемашко спит. Не очень спокойно, правда... Оказывается, твой отец был у него. О чем он говорил с Василем Максимовичем, сестра не знает, твой отец выслал ее из палаты. А когда Федор Ипполитович ушел, Черемашко уже спал и что-то бормотал во сне,, продолжал, вероятно, беседу.
Игорь засмеялся:
— Чтобы такое светило! Вечером! Так долго сидело у больного! Да еще нетематического! Разве не диво дивное?
Лицо Сергея стало отчужденным.
— Не понимаю, к чему тут ирония? Разве те, кого ты называешь «светилами», ходят в гости к таким, как Василь Максимович?— И закончил Сергей совсем неприязненно:— Почему ты здесь? Скоро одиннадцать, тебя твои ждут. Не вольный же ты казак!
Игорю стало неуютно под холодным взглядом друга. Однако ответил он независимо:
— Кажется, за Марину Эрастовну отвечаю теперь я. Кстати, обязан я этим только тебе.
— И все-таки Федор Ипполитович прежде всего отец тебе, а не «светило».
Сергей взял со стола историю болезни Хорунжей, прочел новую запись. Лицо его посветлело.
— Здорово это у тебя выходит: будто все снова у меня перед глазами. А вот мне писать... Стыдно потом перечитывать: такая казенщина...
Игорь только что пробежал запись о первой операции Марины Эрастовны. Запись как запись. Чуть суховатая. Но точно сформулирована стоявшая перед Сергеем задача, показано ее решение и дан отлично обоснованный прогноз,— то, чем по глупости пренебрег Гришко.
Но заговорил Игорь о другом:
— Как ты думаешь, принимать ли мне предложение отца?
Странно начал свой ответ Сергей:
— Какой Гришко олух! Вины на нем, как репьев на собаке, а жаль его, дурака... А ты не забывай о Василе Максимовиче. То, что принес утром Танцюра, даже не четверть дела. Вильшанского, в сущности, не лечили, а с академическим спокойствием следили: а что с ним будет дальше? Вперед не заглядывали, а беспомощно разводили руками перед тем, что наступало. Мы должны заранее пристрелять каждую дорожку, по которой может подкрасться к Черемашко та или иная угроза... Один я с этим не справлюсь.
Если Сергей уклоняется от прямого ответа, значит, считает, что его учитель принял правильное решение. И Игорь сказал:
— Но ведь и ты не будешь проходить мимо семнадцатой.— Он помолчал.—А сейчас я должен избавиться от одного... нет, от двух сомнений.
Снова палка Сергея начала чертить по полу. И спросил он не сразу:
— Каких?
Но совсем уверенно Игорь заговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79