Но вот отец, словно вспомнив нечто важное, воскликнул:
— Чуть не забыл!.. Вчера Сергей наотрез отказался работать вместе с Игорем. Было такое? Игорь, я тебя спрашиваю!
— Было...
— Почему же, когда я предложил ему в помощники тебя, Сергей даже поблагодарил меня? Когда он был искренним?
Тихо стукнула чашка, поставленная на блюдце. Опираясь на палку и край стола, Сергей поднялся.
— Федор Ипполитович, разрешите мне позвонить в клинику.
Лицо профессора стало недобрым. Все же он кивнул:
— Пожалуй, пора.
Насторожилась и Таня: от нее не укрылось, каким взглядом отец проводил Сергея. Она так посмотрела на Игоря, что он сразу понял ее молчаливый наказ: что бы ни произошло сейчас, не вмешивайся! И уставилась на отца, готовясь к атаке.
Пока Сергей отсутствовал, Федор Ипполитович добродушно расспрашивал Надийку, как собирается она жить в этом большом, полном соблазнов городе.
Вернувшись, Сергей доложил:
— У Черемашко без изменений... У Хорунжей температура повысилась до тридцати девяти. Значительно усилились боли в брюшной полости. Временами бредит. Мне кажется...
— Этот идиот Фармагей там? — резко прервал его отец.
— В клинике его помощник. Он, дежурный врач и медсестра почти не отходят от Хорунжей. Сделано все, так сказал мне этот самый помощник. А результаты... Я сейчас поеду в клинику.
Федор Ипполитович поднял было голову, чтобы кивнуть. Но вдруг хитро прищурился...
— Снова паника, как вчера с Черемашко? Садись, допей кофе, успокойся... Допил уже? Ольга, налей ему еще. Когда выпьешь...
— Федор Ипполитович...— попытался возразить Сергей.
— Когда выпьешь, позвонишь Фармагею...
— У него нет телефона.
— Как нет? — переспросил профессор, и глаза его зловеще блеснули.— Ладно, я порадую сейчас Самойла новым успехом его протеже. Допьем кофе, и позвоню. А ты сядь. Тебе говорю, Сергей!
Странно повел себя Сергей. Некоторое время он вглядывался в своего учителя, будто в его словах был какой-то другой смысл. Потом взял из рук Ольги Яковлевны чашку и сел.
Федор Ипполитович пренебрежительно фыркнул:
— То-то... От неприятного разговора тебе все равно не увильнуть.
Должно быть, нелегко было Сергею поднять опущенную голову, выдержать взгляд своего наставника...
— Я готов, Федор Ипполитович...
Но Сергея прервала мать Игоря:
— Может быть, не Сергею, а тебе, Федор, надо поехать в клинику?
Профессор ответил подчеркнуто мягко:
— Оля, ты ведь знаешь — в таких случаях я никогда не опаздываю. Но сначала пусть поедет Самойло. Ему крайне необходимо собственными глазами кое-что увидеть. Знала б ты, с чем он приставал ко мне сегодня.— И еще мягче сказал Друзю: — Ну-с, я тебя слушаю.
Как. он только может! Задержать ради глупой прихоти того, кто все еще верит в тебя,— неужели именно так подействовали на него две рюмки коньяку? Неужели не понимает он, что Сергею надо быть в клинике как можно скорее? Хорунжая — и его больная!.. Забыв о молчаливом наказе сестры, не замечая, как изумленно поглядывает Надийка то на него, то на свекра, Игорь так стремительно повернулся к отцу, что вместе с ним повернулся и его стул.
— Папа!
Но произнес это не негодующий Игорь. Его опередила Татьяна.
— Об Игоре я расскажу тебе лучше, чем Сергей,— продолжала она.— Сергей сейчас торопится — нужных слов ему не подобрать.
— Не суйся не в свое дело, Татьяна! — Отец явно сдерживался, чтобы не повысить голоса.— Твоя очередь еще придет.
Таня пропустила это мимо ушей.
— То, что Сергей целый вечер вчера старался вбить мне в голову, сводится к вещам, до которых мне и Игорю следовало бы самим додуматься. Сергей сказал, что оба мы никудышные дети.—Она повернулась к Друзю, который от смущения то хватался за чашку, то ставил ее на блюдце.— Так ведь я вас поняла?
Смелая у Игоря сестра! Смелая и рассудительная. Примерно то же самое сказал бы отцу и Игорь.
И еще одно удивило Игоря. До сих пор Таня только
за глаза называла Сергея по имени. А тут уже несколько раз забыла о его отчестве.
Кажется, и Сергей был ошеломлен этим. Во всяком случае, он не решился взглянуть на Таню. И ответил не сразу:
— Да, Татьяна Федоровна.
На мгновенье лучистыми стали ее глаза. Впрочем, это лишь почудилось Игорю, так как сидел он, кажется, не на стуле, а на еже. И не кофе стоял перед ним, а расплавленное олово.
А Таня говорила отцу тем же ласково-укоризненным тоном:
— Впрочем, главное не в том, папа, что Игорь и я во всем согласны с Сергеем, а в том, что ты не изменился, дети твои такие же, как и вчера, и сидим мы все за одним столом и, весьма возможно, не поссоримся, даже если сейчас будет сказано то, о чем за праздничным столом вспоминать не стоит.
Это главу семьи не успокоило. Но возразить дочери ему было нечем, и он сразу нашел новый повод для острот:
— А тебя, Сергей, я совсем не узнаю. Вчера тебе вдруг показалось, что у меня совесть нечиста. А сейчас меня укоряют, что ты рьяно защищаешь меня от нападок моих детей. Что это значит?
Сергей преодолел свою скованность.
— Я всегда был и всегда буду вашим учеником, Федор Ипполитович. Со всеми правами и обязанностями, которые из этого вытекают.
Федор Ипполитович прищурился.
— Тогда помни об этом, даже когда меня нет поблизости. Не заводи, например, шашней с хорошенькими медсестрами, особенно в непосредственном соседстве с тяжелобольным. Правда, такое я услышал о тебе впервые. Понимаю, тебе, тридцатипятилетнему холостяку, без этого не обойтись.— Профессор даже сочувственно улыбнулся.— Однако коридоры клиники не место для адюльтера.
И, обращаясь только к Надийке, начал рассказывать, как им —и не только им!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79