куда спокойнее чувствую, мол, себя по сравнению со вчерашним. Конечно, вчера ты неплохо гнал от себя беспокойные мысли. Больше думал о жене, сыновьях и дочках. И все ли в порядке 5 цеху без тебя? А сегодня ты в этой маленькой палате как за крепостной стеной.
Но вот стало тихо в коридоре. Над Василем Максимовичем склонился, заложив руки за спину, профессор. Вся его многочисленная свита на цыпочках выстроилась вдоль противоположной стены и на пороге. И нет того, кто отгораживал профессора от присутствующих. Сергей Антонович одной рукой держится за спинку койки, другой потирает себе висок, а взгляд его не отрывается от Федора Ипполитовича. Рядом с профессором худощавый с острой бородкой и пронзительным взглядом пожилой врач — Василь Максимович видел его за спиной у профессора в операционной.
К этому врачу и обратился Федор Ипполитович, как бы продолжая начатый разговор:
— Руководить этим отделением вам, Михайло Карпович, придется не очень долго. Но вы должны быть здесь хозяином, а не гостем. Прежде всего поближе познакомьтесь с известным уже вам Василем Максимовичем Черемашко.
Сегодня не было в его голосе ни шутливости, ни властности. Удивило это и Сергея Антоновича: уж очень широко открылись у него глаза. Недоуменно стали переглядываться все присутствующие. Профессор, казалось, ничего не заметил. Он оглянулся на дверь. И тихо спросил у Василя Максимовича:
— Ну как? Не очень потревожил я вас ночью?,
Так же тихо отозвался Василь Максимович;
— Чем? Вы о чем-то задумались, а я подремывал..
Вот к Сергею Антоновичу профессор обратился шутливо:
— Приходилось ли вам беседовать с Василем Максимовичем на общие темы?
Тот замешкался с ответом, и Василь Максимович поспешил ему на выручку:
— А мы с доктором Друзем поняли друг друга еще в приемнике, профессор. Обо всем договорились. Я вам уже рассказывал об этом.
Федор Ипполитович не скрыл грустной улыбки.
— Повезло вам обоим —и больному, и врачу.
Усмехнулся и Василь Максимович:
— А разве мы с вами, Федор Ипполитович, все еще не понимаем друг друга?
Для стоящих у стен и порога странным показалось поведение их руководителя, всегда одинакового в обращении с больными, всегда помнящего о расстоянии между собой и руководимыми. Не привыкли они к по-настоящему дружеским ноткам в разговоре с больными.
Удивленно посматривал на своего начальника и худощавый.
Федор Ипполитович показал ему на кресло:
— Прошу. Садитесь и приступайте. Надеюсь, и у вас дойдет до разговоров на далекие от хирургии темы. Не сегодня, конечно.
Михайло Карпович долго просидел в кресле.
На осмотр понадобилось немного времени. Зато вопросов было столько, сколько не придумала бы коллегия составителей анкет и форм развернутых отчетов.
Но если Михайло Карпович был не просто врачом, то и Василь Максимович за три недели болезни научился понимать самые запутанные вопросы медиков и не упускать из виду окружающее.
Все в палате стали очень внимательными. Но это была не та до крайности обостренная настороженность, которую он видел у всех во время операции. Чем дальше, тем заметнее становился у врачей, даже у Сергея Антоновича, интерес к неторопливой беседе между новым хозяином мужского отделения и обитателем первой палаты.
Профессор в беседу не вмешивался. Чем дальше, тем чаще он поглядывал на двери. И дождался. В палату вошел еще один врач — коренастый и медлительный.
Не сразу узнал его Василь Максимович. Только когда тот прикрыл рот рукой, чтобы откашляться, вспомнил: во время операции этот врач стоял слева от Сергея Антоновича.
Профессор шагнул навстречу вошедшему. Они оба прошли к окну. Между ними начался тихий разговор. К Федору Ипполитовичу вернулась властность. Он коротко спрашивал. Коренастый отвечал еще короче.
А Михайло Карпович второй раз послушал у Василя Максимовича сердце. Под его глазами появились улыбчивые морщинки.
В это время долетел шепот профессора:
— ...именно здесь закончатся наши трения! Для этого я и пригласил вас сюда.
Коренастый предостерегающе коснулся его рукава.
У Михайла Карповича стало еще больше веселых морщинок. Чтобы смысл профессорской неосторожности не дошел до сознания больного, он солидно произнес:
— Ну, спасибо вам, Василь Максимович, за ваши точные ответы. А больше всего понравилось мне, что наша беседа на ваше сердце не повлияла.
В палате остались лишь медсестра да тот молодой врач, которого Сергей Антонович величал Александром Семеновичем, а теперь ласково называет Саней.
Хотя Василем Максимовичем и овладела усталость, но его подмывало затеять разговор с этим самым Саней, незаметно узнать, кто такой коренастый и какие недоразумения у него с профессором. Однако степенный Саня не разрешил ему и губами шевельнуть: сегодняшний лимит на беседы выполнен с превышением.
Тем временем сестра из одного шприца впрыснула что-то в ногу, другим уколола в руку и заботливо укрыла Василя Максимовича одеялом.
— Спите на здоровье...
Василь Максимович покорно закрыл глаза. Сейчас начнут путаться мысли.
Не дрогнули его веки, когда возле дверей осторожно заскрипели чьи-то ботинки. Как будто издалека донесся неприветливый голос:
— Тебе чего?
У двери неуверенно прошептали:
— Где Сергей Антонович?
— Зачем он тебе?
Василь Максимович осторожно приоткрыл глаза.
Ссутулившись, с понурой головой, на пороге покачивался тот долговязый молодой врач. Загородив ему дорогу, воинственно стоял Саня.
— Ты не знаешь,— спросил долговязый,— что с Самойлом Евсеевичем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79