Война зовет мстить, стрелять, копать землю до соленого пота, сутками брести но дорогам через освобожденные, черные от пожаров деревни... И если сегодня он стал кому-то необходимым и для него в темноте холодной комнаты зажгли крохотный булавочный огонекв консервной банке — в этом тоже есть какое-то счастье, пусть не полное, да где сейчас найдешь
целое, не в трещинах, не с отбитыми краями, а круглое, желтое, точно солнце из забытого детства...В следующую субботу Владимир был в наряде и, когда пришел в клуб, танцы уже заканчивались. Ожидался последний фокстрот, после которого музыканты играли выходной марш и складывали свои инструменты в брезентовые чехлы.
Странное дело, но всю неделю Владимир думал об Алле.Он не знал почему, но его все время тянуло к ней, и он часто, лежа на нарах, перед сном вспоминал и тот крохотный огонек, плавающий в консервной банке, стук плохо прибитой фанеры на окне и устоявшуюся теплую тишину спящей квартиры...
И сейчас, войдя в клуб, он первым делом стал искать женщину и сразу увидел ее пуховый платок в окружении гимнастерок, шинелей и стриженых голов.
Заиграли фокстрот, Владимир начал пробиваться к ней, но кто-то уже подхватил ее и закружил посередине зала. Это был потный, возбужденный и весело-злой Ворсин. Алла танцевала с шиком, пристукивая каблуками ботиков, щекой прижавшись к груди партнера, с застывшей улыбкой на губах.
Сразу же после фокстрота, не ожидая, когда грянут выходной марш-«вышибаловку», Ворсин куда-то метнулся, оставив на минуту женщину одну. Владимир подошел к ней.
— Здравствуй,— сказал он.
— А-а,— протянула она с радостью и окинула его быстрым взглядом.— Старый знакомый... Куда же ты пропал?
— В наряде был... Ты сегодня свободна?
— А что?
— Поговорить хотел...
— Соскучился?
— Соскучился,— согласился Владимир и тоже засмеялся с облегчением.
— А меня сегодня сержант провожает,— сказала она.— Ты опоздал...
Но он уже видел, что их встреча ей приятна.
— Ты подожди у проволоки... Я постараюсь отделаться,— сказала она и вскинула голову навстречу Ворсину, который пробивался сквозь толпу танцующих, на ходу надевая шинель.
Владимир вышел из клуба и торопливо зашагал к забору. Он стал в тень разбитой стены. Мимо него, смеясь и толкая друг друга в сугробы, пробегали спешащие домой девчата. Куда-то проскочили запыхавшиеся солдаты,
наверно, к казармам, стараясь успеть к отбою. Прошло две пары, одна остановилась и стала целоваться. Владимир тихонько опплянул, они испуганно оглянулись, что-то сказали друг другу и полезли под зазвеневшие нити проволоки.
Стены пахли мокрым кирпичом. Сегодня неожиданно наступила оттепель, и весь день капли дырявили снег, прострачивая его с нависших крыш короткими очередями... Владимир стоял, на посту, у склада и слышал, как в водо-сточной'трубе загрохотал оттаявший лед...
Наконец появилась Алла, но она была с Ворсиным, Смеялась, плечом подбивала его в снег и отбегала, а он догонял ее и ловил за пальто.
«Чего я здесь Жду? — вдруг подумал Владимир.— Прячусь в темноте... Подстерегаю... Да на черта все это надо?!»
Он вышел из тени и остановился перед удивленной. парой.
— Что же ты? — с легкой насмешкой сказал он.— Обещала его спровадить... Хоть в чем-то тебе верить можно?
— Кого спровадить? — словно не узнавая его, переспросила Алла и повернулась к Ворсину.— У вас так всегда пристают к женщинам?.. Это невежливо. Можно подумать...
— Подожди,— остановил ее Ворсин и кивнул Владимиру.— Значит, она тебе обещала избавиться от меня. И ты ее здесь ожидаешь?
— Да,— хмуро ответил Владимир.— Я понимаю, что не стоило заводиться, но просто хочется узнать, где у нее обман, а где правда...
— Прекрасно! — усмехнулся Ворсин.— Что же получается? Она обманула меня... Я обманул тебя... А ты ее.
— В чем же мой обман? — вскинулся Владимир.
— Не притворяйся, мальчик, засмеялся сержант.— Легко жить хочешь, только по-человечески пока не выходит. Ладно, черт с вами, крутите свою любовь. Злой я очень для вас.
Ворсин круто повернул и пошел по тропинке назад, к темным казармам.
Владимир и Алла остались вдвоем у черных нитей колючей проволоки. Они не смотрели друг на друга и молчали, пока женщина не спросила голосом, в котором была издевка:
— Дернуло тебя выскочить... Не мог подождать.
— Разве в этом дело? — скривился Владимир.
— Я бы с ним дальше проволоки не пошла,— прошептала она.— Честное слово...
— Он прав,— сказал Владимир.— Все перепуталось...
- То я запуталась,— тихо произнесла она.— Тебе что?! Пришел, ушел.
— Я тоже не сундук,— зло усмехнулся Володька.
— Все ненастоящее,— продолжала девушка.— Комната из ванной сделана. Кровать — парадная дверь на кирпичах... Хлеб — и тот не настоящий, пополам со жмыхом... А ты-то чего по солдаткам ходить стал? Да еще справедливости ищешь... Чего ты ее в других ищешь, а не в себе? Знаю я вас. А где-то, наверно, девка с голодухи пухнет, да не Забывает... Дура.
— Если ты забыла, чего бы и другим не забыть? — бросил Владимир.
— Потому что я тебе не пример,— холодно проговорила она.— Я для таких, как ты, девчонка на два увольнения в город... А кому нужна была на всю жизнь, тот уже не обидится...
Она нырнула под колючки и выпрямилась уже по ту сторону проволоки.
— Ты не ходи больше в казармы,— хмуро сказал Владимир.
— Ты совсем обо мне плохо думаешь,—голос ее дрогнул от обиды.
—- Не ходи,— упрямо повторил Владимир,
— Ты меня проводишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85