Расчистив вокруг, достал из сумки нож и заскреб лез-
ием по раствору. Послышался противный, до судорог в елваках челюстей звук, мелкая мука цемента посыпалась ногам чуть видимой струйкой. Нож с трудом вгрызался шов, прорезая в нем темную борозду. Раз за разом, слева аправо. До онемения пальцев. Верхняя часть бомбы и крест табилизатора нависали черной тушей. Песок, приноси-
мый ветром, стучал по железному баллону, начиненному тремя сотнями килограммов тротила. Вторая бомба находилась шагах в пяти от первой. Пузатое, раздутое тело казалось угольно-черным на фоне .расколотых кирпичей. В них мог быть запрятан небольшой механизм, который сдерживает крошечная чека. За три года' она, конечно, проржавела, стала похожа на ломкую глиняную палочку — чуть дрогнет земля, почти невидимо качнется глыба, и полтонны взрывчатки ахнет на весь город, подняв к небу огненный столб. Но об этом думать нельзя. Все внимание — движению ножа, его лезвие уже вошло до середины кирпича. Костяшки пальцев чиркают о шершавые бока камня. Поднять руку... Теперь — левой. Правую можно сунуть в меховую перчатку и сжать в кулак, чтобы быстрее согрелись окоченевшие пальцы...
Первый кирпич, слегка поддетый ножом, выпал из кладки. Владимир отбросил его, и заглянул сверху... Мать честная, пикраты расползались по бомбе. Вокруг тела бомбы мелко искрошенный, спрессованный кирпич.
Владимир сёл-на землю, с трудом вытянул онемевшую ногу. Протез впился в культю. На один кирпич ушло тридцать пять минут. На следующие времени уйдет больше, скажется усталость... Раз два... Шестнадцать.кирпичей следует вытащить из, кладки. А там — еще...
Капитан принес чайник горячей воды. Владимир погрел о его бока руки и медленно поднялся.
— Лейте потихоньку... Сюда... Еще сюда...
Струя воды .потекла по желтым пятнам, они потемнели. Владимир осторожно смывал пикраты, пальцы его покрылись мокрой ржавчиной. Оттаявшие кусочки кирпича он вы-' ковыривал ногтями. Затем снова взял нож и стал скрести им по цементу.
— Следующий — мой,— сказал капитан и с пустым чайником пошел к будке.
Второй кирпич отвалился через тридцать семь минут. Руки Владимира дрожали от напряжения. Он показал их капитану,.-и тот, покачав головой, подал костыль.
— Идите греться... Я тут пока сам.
Офицер достал из сумки свой нож, уперся, как и Владимир, спиной в угол стены и заскрежетал металлом о цемент. Плечи его заходили под распахнутой шинелью.
В будке Владимир свалился на кровать. Вестовой капитана, молчаливый усатый солдат, подал дымящуюся кружку чаю.
— Не знаю, как вы,— смущенно сказал он,— а мой хозяин любит багато сахару... Я вам две столовые ложки положил.
— Спасибо,— Владимир перевернулся на бок и взял кружку. Чай заходил в стенках, не выплескиваясь за края. Придет время, и в жестянке будет плескаться волна. Еще два, три кирпича, и пальцы в кулак не сожмешь...
Вестовой раскрыл темный пузырек и сел на корточки возле головы Владимира.
— Дайте-ка ваши руки,—грубовато проговорил он.— Подиком прижгем...
— Да я сам,— Владимир поднялся на кровати и взял вату. Ссадин было немного, и кровь уже запеклась коркой.
— Чайник -отнесу,— сказал вестовой.— Вы лежите... Я и полью ему. Не впервой.
— Нет, нет,— запротестовал Владимир.— Чайник несите, а я тоже пойду.
Капитан дорезал второй кирпич. Испачканный пылью, потный, в одном кителе, он методично, раз за разом, чиркал ножом в глубокой прорези между камнями.
— Вы, как заводная машина,— засмеялся Владимир, и замахал руками на вестового.-—Куда? Назад!
Он взял чайник и стал медленно лить в щель, тщательно смывая пятна пикратов. Пальцы капитана заскользили вокруг бомбы. Вода слизывала с них грязь и ржавчину, обнажая на сгибах порезы и ссадины.
— Такая мура,— зло сказал Владимир?—-как плесень... А мороки...
— Только без нервов,— прошептал капитан и вытер рукавом кителя со лба пот, размазывая по лицу мокрую пыль.
Владимир отшвырнул пустой чайник и пристроился рядом с офицером. Теперь Два зазубренных ножа, как пилы, вгрызались в цементный шов. Долго было слышно только тяжелое дыхание работающих да скрежет металл-а. Вдали шумели на улице автомашины, раздавались окрики солдат из охраны, на станции изредка вскрикивали паровозные гудки.
— Интересно,—сказал Владимир,— на работу обо мне сообщили? Запишут прогул...
— Не волнуйся,— бросил, не оборачиваясь, капитан.— Все в порядке... Подожди, я вынимаю свой кирпич...
— Тащи... Строили люди на совесть. Зубами не выдерешь. Кажется, нам повезло, Петр Степанович. Один взрыватель. На носу. Все кирпичи снимать не будем, а то еще эта дура вывалится из стены...
— Пожалуй,— согласился капитан.
Подошел вестовой и молча забрал пустой чайник.Было слышно, как чайник бренчит на дужке, ударяясь о ногу.
— Перекур? — первым запросил отдыха Владимир и, согнув колени, опустился на землю.
Они сидели друг возле, друга, хрипло дыша. Никто не потянулся к карману, табак и спички оставили в будке по саперской привычке. Владимир разглядывал посеревшее от усталости лицо офицера с хмурыми бровями и плотно стиснутыми тонкими губами.
— Рвать нам так нельзя,— задумчиво сказал Владимир.— Не на рекорд идем...
— Ты задал темп,— усмехнулся капитан и замолчал.
— Капитан,— позвал Владимир,— ну, как, осилим еще по кирпичику?
Они поднялись и взяли ножи. В обед кружка ходила в руках, расплескивая компот на колени. У капитана тоже.- Ели, стараясь не смотреть на залитые йодом пальцы. Вестовой принес из офицерской столовой буханку белого хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85