Владимир хрустел золотистой коркой, подсмеивался над своей жадностью:
— За такую жратву можно каждый день по бомбе... Этак завтра, глядишь, настоящую отбивную, в лапоть, принесут. Давно не рубал армейских харчей. Как домой вернулся... А ты, капитан, и в компот сахар кладешь? Ну, чудак...
Они и не заметили, как перешли на «ты». Петр Степанович теперь все больше затаенно улыбался, смотрел на Владимира, уже не хмуря бровей.
— Печенка у меня пошаливает,— сознался он.—Засахариваю ее, проклятую. Я даже картошку сахаром посыпаю...
Потом, распаренные, сытые, в накинутых на. плечи шинелях, вышли на. крыльцо будки и опустились на ступеньки. Старательно свернули по толстой самокрутке и задымили едкой махоркой. Все так же маячили на курганах разбй-. тых домов солдаты из оцепления. По небу плыли ясные, круто замешанные облака. Припекало солнце, а в тени ходил морозный ветер. В просветах улиц мелькали кузова автомашин. ....
Вестовой, проходя мимо с пустым котелком, спросил:
— Товарищ капитан, «Рыжую Машку» завтра раскурочивать будете?
— Что еще за «Машка»? - поморщился офицер.
— Да эта,—смутился вестовой,— что ржавая вся... Меньшая.
— Может быть, .завтра,— кивнул капитан.— Мы не загадываем..
Владимир засмеялся и стряхнул с губ табачинки:
— Ну, а вторая? Как ее звать?
— «Хряк!» — уверенно сказал вестовой.—Такой кабан матерый. Точно, «Хряк!» Его из ружья завалишь, он лежит горой. Клыки белые в крови. Щетина...
— Сам, что ли, придумал?— улыбнулся капитан.
— Да тут. их все так называют,— проговорил вестовой.— Что солдаты из оцепления, что мы... На кухне, в столовке офицерской...
— Ладно, иди, Сергеевич,— махнул рукой капитан.
К вечеру четырнадцать кирпичей были сняты со стены. «Рыжая Машка» обнажилась с одной стороны чуть ли не до тупого носа. Здесь увидели, в ней трещину, всю усеянную ломкими выходами пикратов. Их желтое гнездо змеилось вдоль раскола металла. Смывали пикраты долго, растворяя их горячей водой, обжигая руки, и так все покрытые ссадинами. Ржавчина стекала на кирпичи, просачиваясь в уплотненное крошево вокруг бомбы. Его выковыривали по соринке, граммовыми кусочками, обламывая ногти.
Голодная ворона опустилась в стороне на спутанную арматуру, та качнулась под ней, и птица тяжело поднялась к небу. Распрямленные прутья ударили в стену. Тяжелый кусок штукатурки медленно пополз вниз. Владимир, и капитан замерли. Кусок двигался, вот он завис на краю стены, и ухнул в глубину. Он упал на груду мелкой гальки, и оттуда, почти, мгновенно, выстрелил в бомбу обкатанный кремень. Камушек звонко щелкнул по железу и, срикошетив, зарылся в снег.
Владимир стер с бровей пот, невидяще посмотрел на капитана и провел ладонью по металлу, в том месте, где белело маленькое пятнышко.
— Три пальца влево и прости-прощай, — пробормотал он. — Прямо бы в пикраты...
— Кончаем, — решительно сказал капитан. — Все. Хватит на сегодня.
Он накрыл бомбу старой стеганкой, поднял брезентовую, сумку и пошел к будке. Владимир с трудом заковылял за ним. Он налегал на костыли, волочил за собой протез, словно каторжник— прикованное ядро. Владимир обернулся.
Бомба чернела, похожая на смоляную железнодорожную шпалу.
— «Рыжая Машка», — прошептал Владимир.
В будке сбросил протез и долго растирал и.массировал красную культю. Вестовой достал из мешка баночку вазелина. Капитан, заливая на руках раны, пролил на брюки йод и, чертыхаясь, стал вытирать их полотенцем. Вестовой молча вынул новый пузырек.
Ужинали устало, без аппетита прожевывая консервированное мясо с вареной картошкой.
— Дай бог, — словно самому себе, сказал вестовой,— чтоб ночью не было ветра...
В дверь постучали, вошел солдат из оцепления.
— Товарищ капитан, спрашивают вашего помощника... Вот этого.
— Кто?
— Какой-то штатский.
— Иду, — Владимир оделся, взял костыли и запрыгал к выходу.
У костерка, который разложили солдаты, стоял Иван Иванович. Увидев Владимира, он торопливо побежал к нему.
— Володя! Ну как же это вы?! С вашим здоровьем?! Не могли найти другого? Черт знает, что делается!
Они сели на камни. Взволнованный Иван Иванович все тянулся к Владимиру, трогал его за плечи, всплескивал руками:
— У нас полный переполох. Приезжал полковник, интересовался твоей характеристикой... Герой, герой ты; Володька! Самойлов хочет тебе свою готовальню подарить. О, у него готовальня знатная, я тебе скажу... Ты еще тут долго будешь? Смертельная опасность, да?
— Все в порядке,— улыбнулся Владимир.
Иван Иванович вдруг затих, понурился. Попросил, не поднимая головы:
— Ты извини меня, старого дурака... — За что?—удивился Владимир.
— Вдруг там ничего нет? Сгнило. Сгорело. Пошло прахом... Или лежит в другом месте... О господи, у меня сердце заходится от такой мысли. Извини, Володя. Извини...
Они долго молчали. Солдаты у. костра чему-то смеялись, ходили в развалины, искали там доски и ломали их ударом сапога. Щепки летели в огонь. Круг света расширялся, от колебания пламени он дрожал, словно над костром качался невидимый фонарный колпак.
— Вы никому об этом не говорите,- невесело, сказал Владимир.— Уже поздно сомневаться... Завтра с одной бутом кончать.
— И все-таки я верю,— страстно проговорил Иван Иванович.—-Они там. Или я в самом деле выживший из ума старик. Ты должен отбросить все мысли и верить в успех. Тогда ты остался жив. Мне объяснили, как это опасно. Даже если тут их нет, то это будет первая дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85