Ц Чертовски верно. Разумеется, Диди был привлекательным мальчиком. Еще
светлее меня, если такое можно представить, с голубыми глазами, высокий, к
рупный и необыкновенно умный. Мои родители обожали его и ненавидели меня
.
Ц Ненавидели тебя? Ц Разве смогла бы она ненавидеть своего
собственного сына? Ц Что же конкретно они делали?
Ц Били, постоянно. Ц Голос стал резким. Ц Я был в семье козлом отпущения
. Не стоит и говорить, брата они и пальцем не трогали.
Ц А ты не мог кому-нибудь пожаловаться? Тете или бабушке?
Ц Как ты можешь жаловаться, если тебе всего семь лет? Что ты можешь сказа
ть? «Послушай, мама завела себе любимчика. Она любит брата больше, чем меня
». Я всегда верил, что, если брат исчезнет, моя жизнь снова станет сносной.
Ц Его лицо потемнело. Ц Видишь ли, в конце концов я его убил.
Ц Убил его? Ц поразилась Катерин.
Ц Да. Ц Жан-Клод посмотрел на нее со страдальческим выражением лица. Ц
Пришло время рассказать тебе все. Тогда ты решишь, нужен ли я тебе.
Ц О Господи! Ц воскликнула Катерин, закуривая сигарету.
Ц Это случилось непосредственно перед днем его рождения, ему исполняло
сь пять лет. Началась гроза, какие бывают в тех краях часто в летнее время.
Она пришла внезапно, тучи просто громоздились друг на друга. Затем засве
ркали молнии. Гром оглушал и пугал нас, и брат начал плакать, Ц тихо продо
лжал Жан-Клод. Ц Я велел ему заткнуться, но он принялся визжать, требуя ма
ть.
Ц А где она была?
Ц Где она была. На кухне, но не готовила или пекла, а возилась с новой шляпк
ой или шила себе новую блузку. Как ни бедны мы были, Maman имела гардероб на зав
исть Кристиану Диору. Я велел Диди перестать визжать, но он вылез из посте
ли и остановился на верхней ступеньке лестницы, держась за перила и свес
ив голову вниз. Я потряс его за плечи, закричал на него, приказывая прекрат
ить вой. Затем я тоже принялся звать Maman.
Ц И что потом?
Ц Потом… Ц Жан-Клод пожал плечами. Ц Брат поскользнулся и слетел с лес
тницы, которую моя мать, благовоспитанная французская bourgeoise, все
гда натирала так, что та была скользкой, как каток.
Катерин боялась услышать ответ, но все же спросила:
Ц И что?
Ц Он сломал себе шею, Ц прошептал Жан-Клод. Ц Шея ангельского ребенка с
ломалась как прутик. Maman и Papa безусловно решили, что это моих рук д
ело, что я столкнул его, но я не толкал, Богом клянусь, не толкал. После этого
я миллион раз думал, не мог ли я спасти его, ухватив еще на верхней ступень
ке.
Катерин присоединилась к нему у окна. Она ласково погладила его руку.
Ц Я могу точно представить себе, как это произошло. Ты ничем не мог ему по
мочь. Но что случилось позже?
Ц Затем нам пришлось пережить пору слез, истерик Maman и всеобще
й печали. Мои родители относились ко мне так, будто меня не было на свете. О
ни полностью отрешились от меня, почти не разговаривали, а если и говорил
и, то всегда со злостью. Четыре года назад моя мать умерла от рака, я даже на
похороны не поехал. А год спустя умер и отец.
Ц И тебе не с кем было даже поделиться?
Ц Потом появился Квентин. Он услышал, как я пою. Я пел в церковном хоре в Ни
ме, куда мы переехали после смерти брата. Мне тогда было пятнадцать. Он убе
дил меня, что с моей внешностью и голосом я могу стать вторым Джонни Холид
еем. Я уехал из Нима, не сказав ни слова родителям, просто упаковал рюкзак
и двинул в Париж. Квентин стал моим импресарио. Я никогда не сообщал родит
елям о себе, но, полагаю, они меня и не искали.
Ц Жаль, что ты не рассказал мне этого раньше, Жан-Клод. Ц Катерин крепко
обняла его. Ц Теперь я все понимаю.
Они вместе смотрели на небо. Начинался дождь, туристы разбежались, и вдал
еке слышались раскаты грома. Она взглянула на Жан-Клода, чтобы проверить,
как действует на него гроза, но он улыбнулся и еще крепче обнял ее.
Ц Не волнуйся, cherie, с того самого дня гром и молния меня не трево
жат. Ц Затем, заглянув ей в глаза, он сказал: Ц Китти, ты единственна
я женщина, которую я действительно люблю. Одна-единственная, кого я
вообще могу любить. Если я иногда бываю не в себе… Ц Он замолчал. Ц Пожал
уй, «не в себе» не точные слова. Лучше будет сказать, что я становлюсь невы
носимым. Китти, пожалуйста, постарайся понять и простить меня, дорогая. По
жалуйста, любовь моя!
Она кивнула; сердце ее наполнилось надеждой.
Ц Да, мой дорогой, я тебя прощаю. И обещаю, что постараюсь понять.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Китти с энтузиазмом погрузилась в предсъемочную подготовку к сериалу «
Все, что блестит». Ее дни были заполнены примерками роскошных костюмов и
париков, просмотром французских и английских актеров и актрис и репетиц
иями с режиссером Джо Гаваной.
Джо еще недавно был широко известен съемками острых, жизненных мини-сер
иалов, но в последнее время телевидение к нему охладело. Он был низеньким,
коренастым американцем итальянского происхождения, с гривой спутанных
седых волос и неизменной сигарой в зубах. Придумал пригласить его Квент
ин, несмотря на то, что Гавана в Голливуде впал в немилость после провала е
го последнего телевизионного фильма. Китти нравился Джо. Она не была уве
рена, что его бурный и крутой подход годился для фильма, повествующего о д
алеком прошлом, но, поскольку теперь ее ночи снова были заполнены страст
ными признаниями Жан-Клода и чувственной демонстрацией этой любви, она
старалась над этим не задумываться.
Каждый день она звонила Томми, который настолько прекрасно проводил вре
мя с Тоддом в Хамптоне, что не хотел пока ехать в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103